Кошка с Собакой
Шрифт:
– То есть это заслуги системы?
– Системы и генетического фундамента нации, на котором эта система заработала.
– А почему в результате просрали-то всё?
– После смерти Сталина прекратилась селекция управленцев, своеобразный естественный отбор, и логичная деградация верхушки закончилась Горбачёвым. Любая система несовершенна, отсюда и революции, а могли бы просто вводить «предохранительные клапаны».
– Террор в смысле?
– Да почему сразу террор? Для каждого конкретного случая существует своё уникальное решение.
– А с исторической точки зрения? Тоже всё так?
– История – это точка зрения одного времени на другое. А точка зрения – вещь предвзятая.
– Ты – очень умная собака…
Из комнаты раздались крики.
– О! Наши забили! Пойду тоже смотреть.
Я посидел ещё, обдумывая сказанное собакой. Почему же мы, люди, не замечаем такие очевидные вещи?
Мои размышления прервал звонок в дверь. Кого же там ещё несёт?
Оказалось, что это Анатолий или, как говорит кошка, «Толик, положи хуй на столик».
– Едем? – вместо приветствия спросил он.
– Куда?
– В баню! Все собрались уже.
– Вы бы хоть предупредили. Телефон изобрели как раз для таких вот моментов. Да и не пью я больше.
– Ну, больше всё равно никто не нальёт. А звонить не стали, потому что хотели, чтобы сюрприз был.
Перспектива открывалась заманчивая. Во-первых, давно уже не виделись, с последней поездки за грибами, а во-вторых, Марины всё равно не было. Да и давненько я что-то не встречался со старыми корешами.
– Вы, пиздец, дайте хоть полчаса на сборы.
– Ждём внизу, в тачке.
Я судорожно стал собираться. Судя по тому, что кошка вышла из комнаты, в матче начался перерыв. Постояв и посмотрев на меня пару секунд, изрекла:
– Ибо слаб человек…
И потом уже добавила более сердечным тоном:
– Гондоны возьми.
Я решил не отвечать. Но всё равно долго молчать не смог:
– Где полотенце?
– В шкафу, где же ещё? – и уже вышедшей из комнаты собаке. – Люди в шкафах хранят полотенца или ещё по веткам развешивают?
Та кивнула:
– Уже в шкафах.
– Жаль, времени нет у меня, а не то бы я вам устроил эволюционную катастрофу.
Ещё раз проверил, всё ли я захватил и махнул зверью рукой:
– Не скучайте! Звоните, если чего…
Открываю дверь и нос к носу сталкиваюсь с соседом-спортсменом.
Тот даже не моргнул.
«Чего же ему ещё надо?», – думаю.
– Уходите?
– Убегаю.
– Я соль возвращаю, спасибо.
И пачку протягивает. Половину где-то отсыпал, успел я заметить.
– Сейчас некогда, вы потом занесёте как-нибудь. Пускай у вас полежит. Или если вы заняты будете, жене своей скажите – пусть она вернёт.
При упоминании о жене спортсмен сжал губы. Ревнует, значит! Вот, где у него слабое место!
– Ну, ладно… – промямлил он.
А сам стоит, загораживает проход. Я протиснулся, как перс через Фермопилы. Дверь закрыл и дунул по лестнице,
На улице вся банда курила у машины.
– Ну, тебя ждать, как в чистом поле срать.
– Это что за параллель такая? – не понял я.
– А хуй знает, просто в рифму, – объяснил Толик.
Толик всю жизнь, сколько я его знаю, был жутким матюжником и умудрялся любое предложение, даже если состояло оно из трех слов, так нашпиговать непечатными словами, что иногда я думал, что это у него просто дар божий. Помню один его рассказ, про то, как он всей семьей ходил за грибами. Начал он его так:
– Пошли как-то в лес. Тёща, блядь, жена, блядь и я, ёбаный в рот…
Далее всё в таком же стиле.
В машине все заговорили сразу, и первые несколько минут стоял дикий гвалт. Наконец, я не выдержал:
– Слушайте, кто-нибудь чего-нибудь понимает? Я, например, ни хуя не слышу, потому что все сразу орут.
Кое-как беседа перешла в человеческий формат. Слово взял Толик:
– Пиздец, я хуею с баб! У меня сейчас живет одна подруга – ебала вся округа. Так она жрать не может приготовить! Буквально ни хуя! Даже хлеб пожарить не может, сожжёт к ебеням и сковородку ещё испортит. У меня – антипригарная, так она её ножом так располосует, как будто на коньках по ней каталась! Там же, блядь, написано для таких, как она – устриц маринованных – «Не соскребать ножом!» Она хуярит и хуярит, уже четвертую сковородку на помойку отнёс! Я ей говорю как-то: «Ты хоть книгу почитай что ли, передачу посмотри, сейчас их до хуя по телику.». Всё – бестолку…
– Ну и зачем тебе такая спутница жизни?
– Да прибилась, как кошка.
– Вот сколько себя помню, у тебя что ни баба, так караул!
– Судьба такая, еби её в бога душу мать.
После Толика слово взял Михаил.
– Мы тут пока тебя ждали, всё про баб разговаривали. Готовили себя морально, типа индульгенция от душевных мук в свете грядущих измен. Толик вон про жратву, а у меня – другой вариант. С работы приду, помоюсь, там, хындыр-мындыр, в кровати говорю своей: «Давай, чё-как.»… А она мне: «Я устала». А я не устал? Ну и слово за слово, происходит напряжение обстановки – Сектор Газа отдыхает. В конце концов, она мне открытым текстом: – «Хуй тебе». Да хуй-то у меня, вроде как есть, говорю. Странно, только, что он тебе не нужен …»
– Вадик, а ты как? – спрашиваю у Вадима, сосредоточенно рулившего и слушавшего нас в пол-уха.
– А у меня всё – нормалёк, – как всегда флегматично отвечал он. – Жена в порядке. Я, в основном, по командировкам мотаюсь. Видимся за месяц неделю. Так толком и не привыкли ещё друг к другу. Зато она за мной, как за каменной стеной. Даже не знает, что дорого, что дёшево в магазинах.
– Заебись устроилась! Леха, а ты как?
– Развелся уже и, вроде, как опять собираюсь жениться. Первый раз не попал. Надеюсь, что сейчас наверняка.