Кошка Скрябин и другие
Шрифт:
И мы каждый раз с удовольствием наблюдали, как Бенджамэн, его кошка и котята усаживались к Марио на колени и на плечи, и грели, и мяли его, как какие-нибудь массажисты. И мы видели, что они по-настоящему любят Марио. Хотя девушки местные говорят, что Марио очень некрасив: маленького роста, неуклюжий и хромой после полиомиелита. Ну и что? Как говорит наш мудрый Бенджамэн: «Эх вы, дуры, когда любишь человека, разве замечаешь такие мелочи? Когда любишь».
Поэтому Первого марта Марио всегда поздравляет своего кота и его семью с их праздником. А мы с радостью присоединяемся…
Кёних
Не знаю, не знаю… Я люблю собак уютных, мягких, лохматых, улыбчивых и даже где-то простецких. Вон у подруги была Дина. Хорошая собачка, хотя и дворняжка, но ума – палата. Мудрейшее существо. Ее щенка,
А у друзей – догиня Грэта. Это же вообще! Вон компьютер мой исправляет «догиню» на «богиню» – а так и есть. Благородным человеком была эта Грэта. Аристократичная, интеллигентная. А уж какая собеседница! Мы собирались у подруги, пили кофе, болтали. А Грэта слушала. И как-то неловко было при ней нести ерунду. Она переводила взгляд с меня на Ленку, с Ленки на Ирочку и как-то скептически поводила бровями. Участвовала. Правда, на хозяйку свою Таню она смотрела с обожанием. И говорила ей «мама». Абсолютно по-человечески: «Мама». Басом. Огромная такая была эта Грэта. Моя маленькая дочь легко проходила у нее под животом. А Грэта еще успевала лизнуть малышке щеку, затылочек и подтолкнуть ее носом к своей миске с едой – угощала, чем богата. И девочка не отказывалась, если мы не видели.
Короче, какие хозяева, такие и собаки.
Соседский Кёних – тоже дог. Немецкий. Его привезли из Мюнхена. Как говорит хозяйка Кёниха Лавинья Ивановна Куцуляк, «из Мьюниха». Нет, немецкого она не знает, зачем? «Но в Мьюнихе, – поджимает губешки Лавиния Ивановна, – усе так говорять, там же ж па-германски говорять. И правильно, – поучает она нас, полуграмотных, – говорыты Мьюних».
А чтоб вы поняли, что это за люди – Куцуляки, так я вам скажу: они перегородили дорогу рядом со своим домом железобетонными блоками – неча ехать тут мимо нас. Все – и мы в том числе – вынуждены давать круг, чтобы попасть домой. Потому что если с ним, с Куцуляком, еще можно разговаривать, по крайней мере вопросы задавать, то с ней – нет. Она немедленно краснеет и визжит. А моя дочь Ангелина, в отличие от обычных людей, слышит самые высокие частоты, и у нее болят ушки. Вот вроде бы тишина, а Лина зажимает уши и жалуется, что опять Куцуляк Лавинья Ивановна на кого-то орет. Мы смотрим в окно – и действительно: кто-то пришел из мэрии, робко просит дорогу открыть. Для машины «скорой помощи», для аварийной. Но нет. Мы-то просто видим, что Куцуляк стоит в воротах красная, как свекла, и кулаком машет, а дочь наша Лина страдает, уши зажимает ладошками. Но это что! Они, Куцуляки эти, перекрыли над своей усадьбой воздушный коридор. А? Как? Я знала, что вы удивитесь. Вот над Букингемским дворцом, над Вестминстерским аббатством летать можно. А над усадьбой Куцуляков – нельзя.
И вот такие люди привезли из Мюнхена, ой, простите, из Мьюниха, немецкого дога.
Он, этот Кёних, у них во дворе живет. Дома нельзя, дома ковры. Но ничего, дом Кёниха даже будкой не назовешь. Его дом высокий, потому что Кёних – как слон среднего возраста. Его дом – практически дворец. Между прочим, Кёних с немецкого означает «король». И поэтому дом его – с теплым полом и дверью навесной. Захотел – вышел, захотел – вошел. Дверь туда-сюда качается. Есть, между прочим, люди, которые легко бы с ним поменялись местами, лишь бы там был Интернет. Например, я. Отдельное помещение, тепленько, тихо, Фейсбук. Дверь навесная. А, да, я уже говорила. А этот дог – так нет! Он недоволен. Он внимания требует. И дополнительной еды. И как требует! Он в окно стучит лапой. Я про размеры этого Кёниха говорила? ну? Лапа там – как кулак у Кличко. Старшего. В перчатке. Боксерской. И вот. Когда хочется Кёниху – тогда и стучит, времени не выбирает. Вот они сидят у телевизора всей семьей, Куцуляки, кое-кто уже и задремал. Тихо у них. Машины вокруг не ездят. Самолеты или вертолеты – по объездной летают. На улице ноябрь, темень, ветер. Вдруг в окно: «Бум-бум-бум! – кто-то кулаком. – Бум-бум-бум! Хозяева-а-а-а, – а это Кёних колотится, – немцы в деревне есть?! Да что я спрашиваю? Есть,
Но это еще что…
Этот Кёних ведь как? Если не открывают ему, чтобы немедленно предоставить тазик питания, игры с мячиком и долгие мечтательные прогулки по лесам и лугам, он бредет к соседям и настойчиво стучит в окно им: «Бум-бум-бум! Имейте сострадание к бедной заграничной собачке». Бухает в окно: «Хозяева! Немцы…» Ну и далее по тексту.
А эти соседи – мы.
Чундра-чучундра
Про Люсю если рассказывать, то это просто одно удовольствие. Люcя – дивная женщина. С ямочками на щеках, аппетитная, обаятельная такая, славная Люся. Она знатный, известный во всем Интернете хомяковод. Я ее знаю, потому что она с моей соседкой дружит хомяками – дает консультации и всякие советы.
Так вот, однажды Люся пришла в зоомагазин предложить на продажу ведро джунгариков. Это такие хомячки. У Люси все хомячки толстенькие, отборные, аккуратные, дисциплинированные, у всех мохнатые ножки, полосочка на спинках, красивые имена. К каждому джунгарику прилагается фотокарточка с портретом. Ниже информация: дата рождения, имя, характер, предпочтения в еде, интересы, увлечения.
Но то, что Люся принесла в магазин ведро хомячат, – это я написала условно. Много, мол, принесла. На самом деле она принесла этих ребят мохнатых в специальной коробке. Слезно попрощалась: ах, Захарчик, ах, Маня, там еще ах, Ахметик, Слабачок, Пипетка, Лаврентий, Силантий… А потом утерла слезы, купила корм для кота, собралась уходить и вдруг стала оглядываться. Ну бывает же, что оглядываешься бессознательно – когда кто-то на тебя смотрит. Ты и не понимаешь, в чем дело, но оглядываешься: а? Что? В чем дело?
И тут видит Люся, что из угловой маленькой клетки на нее в упор с огромным вниманием и… ну не сказать, что с любовью, но так ласково смотрит, неотрывно, умоляюще и радостно, – букет чувств, мол, «неужели ты пришла!» – смотрит на нее белый пушистый помпон. Точно такой помпон, который пришивают к детской шапке. Правда, по бокам к помпону были приделаны два больших, нет, два гигантских розовых уха и сзади – голенький длинный розовый хвост. Помпон держит в розовых ручках – да, у помпона, кроме больших розовых ушей и длинного розового хвоста, были еще и маленькие розовые ручки, – держит он листик салата. И листик этот робко вздрагивает, как может вздрагивать от волнения только легкая шляпка в трепетных девичьих ручках.
– А-а-а? – вздохнула вопросительно Люся.
– Тетя… – помпон умилительно почмокал, явив наружу к комплекту шикарных ушей, хвоста и нежных ручек розовый носик, – а давайте возьмем меня к тебе домой?
Ее назвали Роза Захаровна.
Роза – потому что чисто-белая роза, белая с розовым, красавица была эта крыса. А Захаровна – по непонятным причинам, но что-то там такое было у Люси в юности – Захар, белые розы, то да се… Ну, словом, Розой Захаровной она стала, эта прекрасная крыса.
Вот говорят, что иногда в жизни тебе встречаются люди, способные изменить твое мировоззрение, твои привычки, стиль поведения. Оказалось, такими бывают не только люди. Но и крысы.
Наблюдали?.. Животные эти, которые живут рядом с людьми, они ведь как – они сразу перенимают все человеческие привычки. Одни начинают копить. Зерно там. Деньги. Например, джунгарики щелкают семечки и складывают зернышки за щеку. На потом. А если птицы дома у вас живут – прячьте украшения. Стянут, спрячут. И ведь главное – забудут, куда спрятали. Ну точно как я! А еще у нас, например, охотничий пес был. Жужжа его звали. Очень он деньги любил в молодости. Сопрет и сжует все. Ужас. Сколько зарплаты съел! Другие – стирают. Енотик один, Гриша, жил у знакомых ветеринаров, все стирал: не успеешь оглянуться, он ручку из клетки просунет, сам пло-о-оский делается, чтобы подальше ручка его вездесущая достала, и уже свежую газету, или там шарф какой-нибудь, или носки – спер и уже постирал. У себя в миске с водой. Если вещей не было, стирал еду. Бобров – их вообще дома держать нельзя. Они же немедленно ремонт начинают! Тут не отобьешься. Или вот коты, например. Ну точь-в-точь хозяева-мужчины. Лежа-а-ат. Та-ак. И сяа-а-ак. И э-э-э-эдак. И ногу, то есть лапу, свесят, и пузо, и за ухом почешут. И ведь какие – телевизор смотрят! Футбол – самое то! Только еще газету не читают. Но уже шуршат.