Кошки и шпионы
Шрифт:
Мы победили со счетом 12:1, да и этот единственный гол они забили случайно. Мика ударил по мячу, мяч попал в толстяка, отскочил от него и приземлился перед Желтым. Положение было «вне игры», это вам любой подтвердит. Мы кричим: «Вне игры! Вне игры!», а Желтый возражает:
— Это только в настоящем футболе. А у нас «вне игры» не считается.
Ну ладно. Пусть радуются, что не продули нам «всухую». И тут наши и их мамы начали кричать, как сговорились:
— Сыно-о-ок! Обедать!
Наши противники сломя голову помчались к своим мамочкам, а мы на минутку задержались, чтобы обсудить полученную информацию. Радойко и говорит:
—
За это известие мы простили ему неумеренную любовь к конфетам. В один голос решили: наши предположения верны — речь идет о настоящих шпионах. Передаются тайком записки, скрывается человек…
Дело становилось весьма серьезным.
Глава четвертая, в которой
Рассказывается о том, что поделывают шпионы и как их обнаружить
Из библиотеки, что расположена сразу за углом, на соседней улице, мы взяли четыре книжки о шпионах. Одна была стоящая, а три другие совсем неинтересные, ничего из них особенного мы не узнали. Только одну важную вещь мы в них вычитали: «Шпиона нужно сопровождать постоянно, следовать за ним по пятам и ни на секунду не выпускать из виду до тех пор, пока не затянется петля».
Никто из нас понятия не имел, каким образом и для чего мы затянем эту самую петлю. Но одно было ясно: за Рале нужно следить. Благо времени было предостаточно. В пионерский лагерь мы уезжали только на третью смену. Так что весь июль был в нашем распоряжении — месяц, полный тайн, шпионов и всяких разных чудес, которые только душа пожелает в такую жарищу.
Каждый день, захватив с собой еду, мы убегали на реку. И вообще вели себя, как и подобает ребятам, хорошо закончившим учебный год. А к вечеру, бодрые и отдохнувшие, мы приходили на свидание к мамам, чтобы они удостоверились — мы еще не утонули. И после этого до ужина опять были вольные птицы. В это-то время мы и залезали проторенным путем в сад дяди Рале, подбирались к окнам и смотрели, что там делается. Много нам увидеть не удавалось, потому что только на кухонном окне не было занавески. В основном приходилось любоваться тем, как Рале с приятелем набивают себе желудки. А когда они переходили в комнату, нам оставалось только вздыхать, потому что отыскать хоть какую-нибудь щелочку в крепких деревянных ставнях было совершенно невозможно.
Но если увидеть нам абсолютно ничего не удавалось, то кое-какие звуки до нас все же доносились. Солнце пекло в то лето неимоверно, и жара в конце концов их доконала. Поздно вечером, когда все ложились спать и на улице уже никого не было, Рале начал открывать окна.
Как-то раз, когда мы уже собирались уходить от окна, что-то вдруг заскрипело и щелкнуло у нас над головами. Мы прямо окаменели от страха, когда над нами раздался голос Рале:
— Да не бойся ты! Будем разговаривать тихо. Кто нас услышит? А то помрем от духоты.
— Все же, Рале, нужно соблюдать осторожность. Помнишь, как получилось с теми пацанами?
— Ну, эту проблему мы уже решили:
Потом мы признались друг другу, что у всех троих при этих словах сердце в пятки ушло. Даже представить себе трудно, что сделал бы с нами Рале, если бы обнаружил, что мы отнюдь не потеряли интерес к его дому.
Рале отошел от окна, и они заговорили почти шепотом. Но мы их все-таки слышали. Тот человек просил Рале, чтобы он купил ему лезвия для бритья и еще кое-какую мелочь завтра в городе.
Это было уже неинтересно, и потому мы воспользовались передышкой и отползли на короткое совещание. Ситуация требовала, чтобы мы остались на ночное дежурство под окнами Рале: появилась надежда узнать, что происходит, за кем шпионят эти шпионы. На том и порешили.
Вернулись мы под окно совсем неслышно. Наверное, даже Рыгор в своих белых «чулках» нам позавидовал бы. Я улегся прямо под окном, а Мика и Радойко слева и справа от меня. Бог знает, сколько прошло времени, но мы не услышали ничего особенного. Ну ничего, что дало бы возможность окончательно удостовериться в их принадлежности к шпионскому клану. Мы уже совсем было собрались снимать дежурство, как вдруг тот, неизвестный, говорит:
— Знаешь, кончать надо с этим поскорее. Уж очень риск велик. Вот схватят нас — и вляпаемся, как я когда-то…
Рале помолчал и говорит:
— Через месяц тебе надо будет перебраться в другое место. Цана обеспечит жилье. В каком-нибудь другом районе города.
Мы тасовали все услышанное, как колоду карт. Резали, кроили, сшивали, но никак не могли сшить что-нибудь путное, никак не могли сообразить, о чем идет речь. Единственное, что стало окончательно ясно, это то, что они занимаются чем-то запрещенным и боятся попасться. То, что второй вообще не выходил на улицу и прятался от людей, уже говорило само за себя. А теперь он и сам сказал, что они рискуют, что занимаются чем-то опасным, причем прямо здесь, в доме.
Наконец, они улеглись и погасили свет, а мы все боялись шелохнуться. И только когда услышали их могучий храп, со всеми предосторожностями отступили в глубину сада.
— Это шпионы, спорю на свою губную гармошку.
— С кем ты собираешься спорить? Кто сказал, что ты неправ?
— Неважно. Все равно готов на спор, — заупрямился Радойко. — Ясное дело, это самые настоящие шпионы. Мы должны сообщить в милицию или сказать кому-нибудь из взрослых.
Под его монолог мы добрались до забора и перепрыгнули через него на улицу. Вдруг в глаза нам ударил яркий свет. Мы прямо чуть не ослепли. У дверей моего дома собралась толпа, стоял шум. Я перепугался, не случилось ли чего с мамой, у нее слабое сердце.
Мы стартовали с места, как ракеты, врезались в толпу на третьей космической, пробили себе коридор и пробрались в прихожую. Там мы увидели моих маму и папу и маленькую сестренку — всех живыми и здоровыми — и соседей, и еще какого-то дядю с усами.
Все уставились на нас, как на какое-то чудо.
Первым опомнился мой папа и как закричит на всю прихожую:
— Где вы были, черт вас побери?
Хором, стройно и красиво, мы ответствовали:
— Мы здесь!
— Это я вижу. Но до этой минуты где вас носило?!