Кошки - Мышки
Шрифт:
На самом деле Женька — Евгения Колчевская — была женой Гениного младшего брата и бывшей одноклассницей этих оболтусов — Пашки и Кости. Оба ухаживали за девчонкой-вертихвосткой, но она выбрала более романтичного Пашу. Вопреки истерикам матери и уговорам (даже угрозам) Гены, он пошел по стопам отца и тоже стал подводником. Сейчас Пашка был в очередном плавании, а Женька занималась детьми: пятилетней дочкой и годовалым сыном. Колчевский-старший предлагал свою помощь, но невестка его тоже почему-то побаивалась и предпочитала эксплуатировать бесхребетника-друга. Колчевские — ни старший, ни младший — не возражали. Оба были уверены в том, что между Костей и Женькой ничего нет. Во всяком случае, со стороны Женьки.
— Я бы не хотел углубляться в особенности
Кира огорченно вздохнула. Тихо-тихо.
— А разве удобно Константина Сергеевича просить о таком? Это же… неприлично, — слабо возразила Мышка, катая выбранную виноградинку между пальцами.
— Так нас же не будет всего ничего, — мягко убеждал Гена. — Вот смотрите: во вторник после обеда мы улетаем, вы сами кошку «обиходите», в пятницу во второй половине дня возвращаемся. Всего два дня! Я с ним переговорю, уверен, он согласится.
— А виза? — продолжала рыпаться Мышка, но уже без энтузиазма.
— Виза не нужна.
— А билеты?
— Поменяем. Хотите посмотреть, где будете жить?
Гена вынул из кармана айфон и открыл бронь. Пришлось помучиться, чтобы найти в Сеуле достойные одноместные номера. Просто удивительно, как их было мало. Варианты «кинг-сайз» отметались сразу, дабы не сеять панику. Гена непременно хотел, чтобы в отеле был СПА-салон, что тоже сократило количество вариантов. Но в итоге он нашел подходящий вариант. Одноместная, но довольно широкая кровать, хорошая ванная комната. В общем, всё очень безопасно и прилично. Колчевский погонял на экранчике фотки.
— Разумеется, все расходы за счет фирмы, суточные, как положено, увеличенные, — продолжал он лить мед. — А если вы на выходных поднатаскаете по докладу, оплачу как сверхурочные по двойному тарифу. Пожалуйста, — он просительно улыбнулся.
Если бы жаба это слышала, она бы повторно потеряла сознание. Она бы и совесть потеряла, жаль, нет у амфибий такого органа. Но, увы, пупырчатое альер-эго Новиковой еще не пришло в себя после свидания с едой. В трансовом забытьи жаба раскладывала деликатесы по пакетикам и заполняла ими пустые полки холодильника. Потом, прижав лапки к груди, глядела на них с нежностью и перекладывала по-новому. И еще раз перекладывала, не веря своему счастью. Кира тоже была в трансе, но по другому поводу. Мысль о Женьке, живущем в соседнем дворе, не давала ей покоя. Как же так?.. Выходит, он не ради нее ее подвозил? Так? Интересно, кто он такой, этот таинственный Евгений? Может, тот самый Фрэнк с «Мафии»? Интеллигентный, такой. Очкарик. Аналитик. Так! Долой эвфемизмы: извращенец! Может там, на «Мафии», мило улыбаясь девочкам-дурочкам, они и спелись? На душе у Киры стало совсем безрадостно. Ну, конечно. Если даже она запала на пятую точку Шефа, не имея в ней практической надобности, что говорить про мужчин обратного пола? В общем, предложение поработать в выходные, — разнообразия ради, не даром, — не вызвало в ней отторжения. Как и предстоящая поездка в Сеул. За деньги фирмы. В ее злорадных мечтах Константин Сергеевич убирал за вонючкой-кисой, пока она, Кира Новикова, нежится в СПА… Конечно, откуда у нее деньги на СПА? И что такое «СПА», она представляла весьма примерно. Но помечатать-то можно? Кто ей запретит?
Кира уточнила, в чем именно требуется ее помощь с докладом, и Геннадий Николаевич объяснил, что нужно поработать над произношением. Текст знакомый, тот самый, что она переводила. Здесь генеральный повинился, что давал пробную работу и после отправил доклад на проверку своему переводчику. Тот нового кадра похвалил, и сделал всего несколько несущественных исправлений. Кира на новости отреагировала спокойно. Конечно, она ожидала, и даже надеялась, что ее перевод проверят. Она бы и сама отправила его на вычитку бывшей однокласснице, с которой продолжала поддерживать хорошие отношения. Та была из более обеспеченной семьи и после школы поступила в Питер, и теперь работала в филиале одной европейской фирмы. В общем, языковой практики
Доклад был урезан. Грубо. Топорно. Из него просто была выброшена часть абзацев. Кира добралась до ноута в комнате, подняла черновики и доработала «продукт» лобзиком. Теперь выходило более складно, но с выраженным «рязанский» акцентом. Новикова проговаривала по слогам, ставила «придыхательные» t и h, демонстрировала правильное интонирование. Язык Геннадия Николаевича спотыкался о зубы и вообще не умещался во рту от натуги, чему генеральный сам же смеялся. А когда он смеялся, он даже не был таким страшным. Нет, ну, правда. Что он такого может сделать с ней в Сеуле? Хотел бы изнасиловать, уже сто раз бы изнасиловал. Если что-то можно сделать бесплатно, зачем переплачивать за дорогу, размещение, суточные, опять же… Глупости. Конечно, нужно ехать! Тем более что из «заграниц» Кира раньше была только в Турции и Белоруссии. И еще неизвестно, когда ей такая возможность подвернется: чтобы и за границу, и без удара для жабы. В общем, всё Кире нравилось. И доклад Ген-директора уже не пугал слушателя.
— Геннадий Николаевич, а там как с дресскодом? — вдруг вспомнила Кира.
— Ничего сверхъестественного. Что-нибудь из делового и коктейльное платье для фуршета.
О, да. Что-нибудь деловое и коктейльное платье. «Ничего сверхъестественного». Но в ее случае — просто «НИЧЕГО».
— Геннадий Николаевич, мне очень жаль, но я не могу поехать, — твердо сказала Новикова.
— Ну, здрасте-приехали, — начальник откинулся на спинку дивана, где сидел, и уронил руки, типа, обессилев. Даже, если бы он не озвучил мнение вслух, оно легко прочиталось бы по его лицу. — В чем теперь проблема?
Теперь Кира безумно жалела, что вообще ввязалась в эту авантюру. Боже, что о ней подумает генеральный директор? Что-что? Правду подумает. Нищебродка Маша из деревни Большое Гадюкино первый день в городе. Надеть нечего. В холодильнике — шаром покати.
При слове «холодильник» жаба волшебным образом вынырнула из забытья. Её, надувшуюся от предвкушения южнокорейской роскоши, словно проткнули иголкой. Воздух со свистом покидал амфибию, превращая в маленькую, зеленую, и пупырчатую. Забитую и несчастную. Кире стало ее жаль до слез. Или себя жаль до слез?
— Я понимаю, что женщине всегда нечего надеть, — вдруг дошло до Ген-директора. — Но всегда найдется то, из чего выбрать. Предлагаю устроить показ мод. Вы — в роли модели. Я — в роли взыскательного жюри.
Из угла глухо мявкнула кошка.
— Вот, — показал на нее начальник. — Даже зрители есть. Давайте, я на кухне подожду. Заодно чайку еще выпью.
Не дожидаясь ее отказа, Геннадий Николаевич вырвался из объятий мягкой мебели и дернул игрушечного крокодила за обвисшую пасть:
— Бодрее, дружок! — сказал генеральный не то ему, не то его хозяйке. — Держи хвост пистолетом! Всё у нас получится!
Кира выгребла из шкафа всё, что не просилось сразу в мусорное ведро (жаба на это заявила что лично у нее в мусорное ведро вообще ничего не просится и когда-нибудь обязательно пригодится) и отнесла в ванную. Первым номером пошло розовое платье с выставки, слегка помятое, но уж какое есть. Кира покрутилась. Ген-директор молча отметил его большим пальцем вверх и спросил:
— Может, вернемся в комнату? Там места больше.
И посмотрел на босые ноги девушки. Ей сразу стало стыдно, и к одежде добавилась обувь. Кира показалась в знакомом генеральному экстра-мини-голубом. Явная реакция начальника была более сдержанной, но взгляд выдал его с головой, так что Новикова твердо решила этот наряд с собой не брать. Дальше оптимизм уступил место реализму. Пошли варианты «белый верх — темный низ» из перешитых юбок и офисных блузок. На лице «жюри» всё сильнее проступал диагноз: «деревня Большое Гадюкино». Кира обессилено опустилась на кресло.