Кошкин муж

Балер Таня

— Не-не-не.

— Тогда заканчивай, я через минуту вернусь, — оставил он жену одну, дав время ополоснуться и одеться.

Дома в состоянии истомы они пили сладкий чай и уходили от прямых ответов, когда вернувшиеся из бани пенсионеры начали обсуждать, как здорово будет, если они приедут летом, чтобы полакомиться своей клубникой, жимолостью и огурчиками с помидорчиками.

— Тебе бы хотелось приехать сюда летом? — спросила Люба.

Супруги лежали в кровати поверх одеяла, соприкасаясь предплечьями.

Станислав Викторович и его Лидочка отправили их отдохнуть перед ужином, на котором подадут свои фирменные котлеты из щуки.

Можете себе представить? Вместе меньше года, а уже имеют своё фирменное блюдо. И как только при таких различиях отношений никто ещё не понял, что Стас с Любой живут как соседи?

— Может, мы захотим поехать куда-нибудь только вдвоём? После того как попробуем, и у нас всё получится.

Прозвучало с уверенностью и так очень по-мужски, а вот тело подвело, так как пальцы его едва заметно подрагивали, когда он обхватил ими её ладонь.

Они столько раз держались за руки за два года брака. Таня с Вадиком целовались, Кошкины старшие обнимались, а фиктивные женатики нашли свой вариант проявления привязанности — сидеть рядом, соприкасаясь плечами или соединять ладони. Но сейчас это воспринималось и ощущалось иначе. Те же руки, а всё как будто интимнее, ближе, сильнее и ярче.

— Я сто лет не загорала, — без твёрдого «да» согласилась Люба.

А за котлетами и домашней настойкой Дубравин старший поведал то, о чём она уже догадывалась.

— На фабрику почти всю жизнь положил. И она меня не подвила, но я ничего другого не видел. Тебе до восемнадцати лет отцом не был, семью не построил, жену не нашёл, — прибеднялся он для пущего эффекта и замолчал, давая слушателем прочувствовать горечь бытия одинокого трудолюбивого холостяка.

— Стас рассказывал, что твоя семья стала ему очень дорога, — обратившись сначала к Любе, а следом к сыну возлюбленного Лидочка. — А о лучшем сыне он и мечтать не мог.

— Знаю, в моём возрасте надо место для могилки выбирать и о внуках просить, а не влюбляться, — продолжил свою мысль свёкор. — Вот оно как у нас с Лидочкой приключилось.

— Встретились два одиночества, — поторопила рассказ Люба.

— Да. Со мной много случалось, почти всё кроме брака. Хочу перед смертью счастливым мужем побыть.

Главное сказано. Всё именно так, как Любовь Алексеевна Кошкина и предполагала.

Следующую минуту Стас мог только хлопать ресницами, поэтому ей пришлось поздравлять жениха и невесту от них двоих.

— А когда свадьба?

— Не надо нам свадьбы. У Лиды всё уже было, а мне без разницы. Напишу завещание, чтобы у вас потом хлопот не было, и распишемся в марте. На вас и фабрике это не отразиться.

— Я ничего такого, — вынырнул-таки из ступора Стас. — Зачем завещание? Фабрику ты мне передал, а всё остальное должно принадлежать тебе. Если вы поженитесь, то Лиде тоже. Ты и на неё зарабатывал, просто тогда ещё не знал. А теперь сможешь тратить. Точно не хотите,

чтобы мы вам свадьбу устроили?

— Что ты, что ты! Ничего нам не надо, у нас всё есть! — ответила ему будущая жена отца.

За немолодых молодых подняли несколько тостов, и перед сном парочка была в состоянии только опустить головы на подушки и уснуть.

А следующим днём плотно отобедав и упаковав подарки и гостинцы, они, тепло попрощавшись с женихом и невестой, отправились домой.

Эта ночь прошла в дороге, пять предыдущих Люба и Стас спали вместе, а в ночь с шестого января на седьмое они должны были провести привычно каждый в своей комнате.

Муж первым делом помчался проверять, как обстоят дела в «Дубравушке», а Люба посвятила весь день уборке и стирке. Не то чтобы Наденька со Стасиком оставили разгром. Наоборот. В квартире был полный порядок, но влажная уборка помогла ей психологически расслабиться и убедиться, что всё на своих местах.

И вот ранний вечер, а за окном уже стемнело, и тут Стас звонит с предложением свидания.

— …в ресторане столик закажу.

— Мне сегодня никуда не хочется идти. Я не передумала, всё в силе, но давай завтра?

— Завтра мы к твоим родителям идём. Рождественский обед у них, помнишь?

— Тогда послезавтра в ресторан?

— Окей.

Муж завершил звонок, не выказав недовольства её отказом, а Люба всё равно почувствовала себя динамщицей. Согласилась попробовать и ничего.

И ведь не специально! Она ещё от дороги не отошла, выходить из дома нет никакого желания. Надо будет ему это объяснить.

Объяснений не потребовалось!

Стас приехал с готовой едой и бутылочкой сладкого вина и предложил ужинать не за кухонным столом, а за журнальным в его комнате и в пижамах. Такой тихий семейный вечер.

Насытившись и убрав посуду, они вернулись на его диван к просмотру фильма. А когда пошли титры состоялся короткий диалог:

— У меня места двоим хватит.

— И у меня тоже.

— Может, ты у меня поспишь? Со мной.

— Нет. У меня своя постель есть. Лучше ты ко мне приходи.

— Ты не шутишь?

— Я зубы почищу и лягу спать. Если хочешь, ложись рядом.

Так ночь с шестого на седьмое они снова провели вместе.

— Вы не ссорились? В дороге всегда нервы, легко можно сорваться и сказать что-нибудь обидное.

Новогодние подарки вручены, праздничный обед съеден, подробности о житие-бытие Дубравина старшего пересказаны, и мать семейства со средней дочерью на кухне мыли посуду и заваривали чай к шарлотке.

— Не ссорились.

— Тогда ещё от каникул не отошли, поэтому такие странные, — заключила Софья.

— А мы странные?

— Вы со Стасом напряженные, будто что-то не поделили.

Вот тебе и на.

— У нас всё хорошо. Никаких ссор, мам, честно.