Кошкин Век
Шрифт:
Женщина вновь перевела свой проницательный взор на котёнка и посоветовала.
– Ты Кузьма Михайлович кошечку никому не отдавай. Она тебе предназначена, кошечка-то. Кто её на тропу подсадил, узнать не пытайся.
– Сказала, повернулась и пошла, но не в сторону деревни, а обратно в тайгу, как раз в ту сторону, где Рябиновый ключ протекает и её загадочная баня стоит.
Я принёс котёнка домой. Жена увидела, обрадовалась и сказала, что будем звать кошечку Чернушкой. Я спросил, как она догадалась, что это самочка.
– Так мы девочки Кузя друг друга узнаём издалека. Ты посмотри на Чернушку, нечто она на кота походит? Или вон тёлочка родится у Зорьки, так её сразу по головке от бычка отличишь. Человек и всякая другая живность с рождения делятся по половым признакам, их никак не спутаешь. Природа ...а - Протянула Катя.
Я опустил Чернушку на пол и та деловито пошла по кругу, обнюхивая углы, забежала в кухню, обследовала ведра, чугуны, клюшки и веники за печью. Короче обследовала избу, словно в ней родилась и все уголки знает, потом подошла к Катерине и нежно мяукнула. Женщина подхватила котёночка и посадила на тёплый печной обогреватель. Посадила так, будто делала это всегда, причём на обогреватели лежал кусочек овчины, на котором и устроилась кошечка.
– Откуда овчинка тут появилась?
– Спросил я, а сам с испугом вспомнил молодое красивое лицо Груни. Не давал мне покоя прелестный вид Груни. Чудно как-то было на душе и одновременно неспокойно.
– Так ты же пообещал котёночка принести ещё вчера, я и приготовила ей подстилку. Кошечка маленькая и без матери, ей тепло нужно.
– Ответила жена.
У меня эдак тошно засвербело под сердцем, я глянул на Чернушку и встретился с её пытливыми глазками. Не было сомнения, кошечка понимало всё, о чём мы говорили с Катериной. Кошки мил человек знают человеческий язык с пелёнок. Я в этом убедился. Потом расскажу.
–
Кузьма Михайлович обвёл взглядом комнату и удивлённо уставился на меня.
– Вот с того самого дня я Васильевич догадался, что принёс в дом не простого кошчонка. Связал появление Чернушки с помолодевшей Грунькой, с её таинственной баней на Рябиновом ключе, представил утонувшего мужика Макаровны и всех ею утопленных щенков и котят. Ещё тошнея мне стало Васильевич, тем более что я не помнил, как обещал Катерине котёночка принести. Подумай, где я его взял-то?
– Кузьма хлопнул себя по седой голове.
– Не стал я продолжать разговор с супругой и про Груню ничего не сказал. Затаился я с того дня, но за Чернушкой наблюдал зорко.
– Кузьма поднялся из-за стола и спросил хитро прищурившись.
– Так что приятель, рассказывать дальше?... или может быть за новой бутылкой в погреб нырнуть?
– Иди за настойкой, очень задиристый самогон у тебя Михалыч, пополам с малиной. Ныряй в погреб. Потом доскажешь историю.
–
Мы выпили сразу по полстакана малиновки, и хозяин взбодрился, припоминая свою мистическую историю.
Я не сомневался в том, что жизненные вехи всегда всплывают в голове моего нового знакомого, но вот выговориться
– Так вот дорогой человек, тревожно мне стало от тех событий. Признаюсь я мало что понимал в перипетиях происходящего, а жена, в противоположность мне, весёлая, какая-то жизнерадостная стала и в шутливой форме требует идти в баню, говорит суббота на исходе, а мы ещё ног не мыли. Ну, собрался я в баню, а Катя велит веник взять пихтовый. Я спрашиваю, зачем пихтовый, когда берёзовых навязано три десятка, а сам вновь про Груньку вспомнил.
– Бери пихтовый, утром Груню видела, она говорит, что сегодня день особый и париться в бане можно только пихтовым веником. Сказала, что пихта дух особый придаёт всем членам и из головы дурные мысли выгоняет.-
Катерина насильно сунула мне в руки нужный веник и вытолкнула за дверь избы. Пришёл я в баню стал париться, а сам всё едино про Макаровну думаю, помню, что она не в деревню ушла, а к Рябиновому ключу подалась. Решил я тогда с Груней поговорить обо всём случившемся в ту загадочную субботу. Мысль в моей дурной голове застряла, что это именно вдова каким-то чудесным путём подсунула мне котёнка и сама представилась мне в девичьей красе.
–
Кузьмич приблизился ко мне, ткнул своим стаканом в мой наполненный настойкой стакан и сказал с придыханием, заговорческим голосом.
– Я ведь Васильевич когда парубком был, за Груней гонялся, даже жениться хотел на ней, только сорвалось всё по воли девушки. Груня с моей Катериной подругами были и одновременно дальними родственницами. Груня была девицей много краше моей Катерины, но зачем-то с Алешкой повенчалась? Стогов-то ей вовсе и не парой был. Работящий Лёха был, но тихий и смурной. Нет, ни пара он был Груни. Видно чувствовал скорый конец Лёха?
– Кузьма отстранился и попросил.
– Давай глотнём, а то как-то морозно мне становиться от воспоминаний. Тебе скажу, я часто перетасовываю в памяти свою жизнь и всегда волнуюсь, словно те события до сей поры, силы мои забирают. Хотя жаловаться нечего, здоровья хватает, в отличие от моей покойницы Кати.
– Он приложился к стакану, я последовал его примеру. Настойка постепенно взяла своё, она притупила анализ и устранила новизну происходящего, очевидно, поэтому я спросил у Кузьмы о котах, о которых он грозился рассказать в начале нашего застолья.
– Ну что там с вашей кошкой произошло? Я так понял, твоя подруга молодости Груня всё же приложила руку к появлению Чернушки?
– Грунька отпёрлась, но сказала, что кошка действительно появилась из мистического мира, но её никто не предупредил об этом. Я тогда сильно удивился, понял, что вдова каким-то боком связана с потусторонним миром, но допытываться побоялся. И ещё. Сказала мне Груня, что кошку подбросили нам для того чтобы она охраняла здоровье Катерины.
– Посмотрела на меня голубым взором Грунька и выдала как на духу.