Кошмар на улице Вязов. Антология
Шрифт:
— Макс, где Кристен? — спросила она.
— Она ждет у вашего кабинета с завтраком. Девушка бегом повернула за другой угол и остановилась. Кристен терпеливо сидела в коридоре перед ее кабинетом.
— Я жила в этом доме, — сказала Нэнси, поднимая перед собой изделие из папье–маше.
— Но это дом, который мне снился, — удивилась Кристен. — Он снится мне все время.
Войдя в кабинет вместе с Кристен, девушка плотно закрыла за собой дверь.
— Ты когда–нибудь делала это раньше? —
— Когда была маленькой. Три или четыре раза. Если у меня был кошмарный сон, я приводила папу. Сон тогда становился лучше. — Она улыбнулась. — Он всегда рассказывал мне о нем на следующий день — он думал, что это были его сны.
— Когда это прекратилось?
— Когда я была ребенком. Мои родители развелись. Через некоторое время я стала думать, что все это вымысел. А может быть, нет.
— Это потрясающий дар, — сказала Томпсон.
— Человек в моих снах реальный, не так ли? Томпсон пристально посмотрела на нее:
— Он реальный.
***
В тот же день все ребята из подросткового отделения собрались в палате групповой терапии. Кристен было немного не по себе. Она была новенькой и не знала, чего ожидать.
Томпсон вошла в палату и села рядом с Симмс и Гольдманом.
— О'кей, заседание открыто, — сказал Гольдман. — Давайте поговорим, но только откровенно.
— Сегодня я хочу начать с представления нашего нового штатного сотрудника, Нэнси Томпсон, — произнесла Симмс.
Послышался хор приветствий.
— Итак, — сказал Гольдман, — мисс Томпсон уже встречалась с Филиппом, Кинкайдом и Кристен. Почему бы и остальным не рассказать Нэнси о себе? Уилл, не будешь ли ты первым?
Сидя в своей коляске, Уилл опустил глаза:
— Меня зовут Уилл Стэнтон, и гм, со мной случилось небольшое происшествие, как вы видите.
— Происшествие, это ничего не говорит, — сказала Тарин. — Я думала, что здесь действительно будет откровенный разговор.
— Ну и что, он прыгнул, — возразил Кинкайд. — По крайней мере, он не кололся в компании каких–нибудь подонков.
— Потише, Кинкайд, — предостерегающе сказала Симмс и посмотрела на Дженнифер. — Дженнифер?
— Меня зовут Дженнифер Кофильд. Когда я отсюда выйду, поеду в Лос–Анджелес, чтобы стать актрисой. Я собираюсь работать на телевидении.
— Вот–вот, стиль жизни богатых и психопатов, — сказал Кинкайд.
Дженнифер нахмурилась, затем посмотрела на Джо:
— Это Джо. В школе он любил ораторствовать, но сейчас не очень разговорчив.
Джо смущенно улыбнулся Томпсон, качнув головой в знак согласия.
— Меня зовут Тарин Уайт, — сказала Тарин. — Я приехала сюда только потому, что здесь все–таки получше, чем в школе для трудновоспитуемых.
— Твои сны? — спросила Томпсон.
— Да, здесь у всех плохие сны, — ответила Тарин.
— Можно мне здесь кое–что пояснить? — спросил Филипп. — Чтобы не тратить попусту время.
— Давай, Филипп, — сказал Гольдман.
— По мнению наших милых хозяев, наши сны представляют собой групповой психоз. Своего рода сдержанную массовую истерию. Тот факт, что до встречи здесь мы все видели в снах одного и того же человека, ни на кого, кажется, не производит впечатления.
Вся группа возгласами выразила согласие.
— Таким образом, мы ходим по кругу, добиваясь минимального прогресса с максимальными усилиями, — заключил Филипп.
— А вы и не сможете добиться прогресса до тех пор, пока не станете воспринимать свои сны так, как это есть в действительности, — заявила Симмс.
— Что они такое? — спросила Томпсон.
— Побочный продукт чувства вины.
— Расскажи нам, Нэнси, — сказала Кристен. — Расскажи им, что в действительности происходит.
— Да, расскажи нам, Нэнси, — присоединился Гольдман.
— Я могу только сказать, что само по себе это не исчезнет, — сказала Томпсон. — Всем вам придется столкнуться с ним и бороться. Если вы готовы работать вместе, готовы противостоять самым жутким своим страхам, я думаю, мы с ним справимся.
Лица подростков отразили смешанные чувства надежды и страха. Они были под впечатлением. Все, кроме Кинкайда.
— Больше всего я боюсь выслушивать эту новую чушь, — заявил он.
***
Вечером того же дня Томпсон и Гольдман пошли пообедать в мексиканский ресторан.
— Очень уютно, — отметила Томпсон.
— Вы не бывали здесь? — спросил Гольдман.
— Он, должно быть, открылся, когда я училась в школе.
— Наилучшая мексиканская кухня в Тейлорвилле, — сообщил Гольдман, — что, конечно, ни о чем не говорит. — Он помолчал. — Ваши родители все еще живут в этих местах?
— Моя мать умерла, — сказала Томпсон. — Умерла во сне. Отец и я.., наша семья, пожалуй, распалась.
— Похоже, трудные времена.
— Были, — ответила Томпсон и замолчала. — Нил, вы верите в существование другого мира?
— Я был в Питтсбурге. Это идет в зачет?
— Я говорю серьезно, — сказала Томпсон.
— О'кей, я верю в существование разных уровней сознания и тому подобное. Но если вы имеете в виду НЛО или Атлантиду, То тут я пас.
— А если бы я сообщила вам, что сны ваших пациентов представляют для них реальную физическую опасность?
— Это что–то новое. Этому вас учат сейчас в Станфордском университете?