Кошмарной вам ночи
Шрифт:
— Конечно, Кондор. Подскажи только, о каком конкретно помощнике идёт речь?
— Я говорю об Эдгаре.
Мидас и Оро хмыкнули одновременно, но Мидас всего лишь удивился такому стечению обстоятельств, а Оро, похоже, знал об Эдгаре нечто такое, от чего его лицо перекосило отвращением, и Кондор заметил это.
— Не нужно так реагировать, Оро. Мне тоже не нравится держать его у себя под боком, но работу он выполняет как следует, — сказал он.
— Уж мне ли не знать.
На этом беседа была окончена. Примоген на прощание пожал гарпии руку и удалился. Оро развернулся к Мидасу и ткнул ему в грудь набалдашником трости в виде
— Будь моя воля, я послал бы тебя убить этого мерзавца. Но сукин сын слишком хорош в своём деле, чтобы стирать его с лица земли, — произнёс он вполголоса.
— О чём вы говорите? — как можно более спокойным тоном поинтересовался Мидас. Его разрывало от любопытства. Что такого сделал Эдгар, что Оро желает ему смерти?
— Лучше тебе не знать. Мало кого оставят равнодушным подробности о его пристрастиях.
Больше Оро не проронил ни слова, хоть неонат и пытался осторожно и ненавязчиво вытащить из него больше информации о старом знакомом.
Эдгар довольно скоро дал о себе знать. Он прислал гонца с письмом, в котором предлагал Мидасу зайти к нему в гости в любое удобное для него время. Оро, к счастью, не поинтересовался содержимым сообщения, иначе у него возникло бы немало вопросов к тону, которым оно было написано. Мидас не стал медлить и тут же отправился к другу.
Весь путь до общины носферату он думал об Эдгар и не находил себе места от предположений. О таких, как Эд, говорят «себе на уме», но Мидасу он казался вполне нормальным сородичем. Возможно, так было потому, что старый носси всегда был добр к неонату, и когда тот делился с ним какими-то тайнами, любил с улыбкой отвечать: «я могила, босс». Однако если даже индифферентный к чужим порокам Оро взбеленился, то речь идёт о серьёзном проступке. Быть может, Эдгар диаблерист? Камарилья не одобряет диаблери и запрещает его. Возможность поглотить другого сородича законно возникает крайне редко и только во время кровавой охоты. Но даже при таких обстоятельствах отношение к совершившему амарант вампиру может ухудшиться.
В катакомбах Мидаса встретила Джулс. Они подружились вскоре после его становления, когда его появление среди носферату перестало быть чем-то из ряда вон выходящим. И хотя число недовольных даже увеличилось из-за того, что Мидаса обратили в клан вентру, всё же сородича они принимали лучше, чем человека.
— Ты сегодня какой-то серьёзный, — заметила девушка. — По делам что ли пришёл?
— Какая ты наблюдательная, — с учтивой улыбкой ответил Мидас и коснулся кончика носа девушки.
— Эй, не уходи от темы и не веди себя так, будто я мелкая!
— Но ты же младше меня, — парировал мужчина.
— Бу-у-у, — обиженно протянула Джулс и сложила руки на груди. Мидас защекотал её, и она, хихикнув, отбежала и исчезла.
— Эдгар у себя? — спросил Мидас.
— Кажется, выходил куда-то пару часов назад, — ответила невидимка. — Может, уже вернулся. Не обратила внимания.
— Ладно, думаю, он не разозлится, если я подожду его в кабинете.
— Ага, разбежался. Он заперт.
— Я знаю, — ответил Мидас и, достав из кармана пальто ключи, звякнул ими. Джулс появилась рядом и потянула к ключам руку, Мидас спрятал их за спину.
— Откуда они у тебя? — изумилась носси.
— Секрет, — ухмыльнулся мужчина.
Он развернулся на пятках и направился к кабинету Эдгар. Тот действительно был заперт. Мидас открыл дверь и вошёл внутрь. Повернув задвижку,
Мидас прошёл к рабочему столу и покопался в ящиках, там были лишь учётные документы — их с Кондором общие дела. На полках с книгами тоже ничего. Лезть глубже и переворачивать всё верх дном Мидас не хотел. Он сел на диван и стал размышлять. Его внимание привлекли длинные бахромки плетёной салфетки, лежавшей на комоде с антиквариатом. Они покачивались от сквозняка, которого здесь не должно быть.
Мидас отодвинул комод и увидел лаз и лестницу, ведущую вниз. Он спустился по ней и оказался в извилистом коридоре, по правую сторону которого находилась укреплённая дверь с кодовым замком. Сейчас она была приоткрыта и оттуда доносились странные звуки. Мидас подкрался к двери и заглянул в щель между ней и металлической рамой.
С потолка на крюках, словно свиные туши, свисали скелеты, подвешенные под челюстью за позвоночник. Отполированные и сцепленные между собой белоснежные косточки, маленькие и хрупкие, принадлежали деткам. Мидас смотрел в огромные чернеющие глазницы на маленьких черепах и не мог пошевелиться. У дальней стены на столе лежала мумия. Тоже ребёнок. Лет шести или семи, не больше. Даже с такого расстояния Мидас мог видеть, что его плотная, как пергамент кожа, испещрена укусами и царапинами. Следы клыков покрывали шею, конечности и туловище, словно на него напала стая шабашитов, но что-то подсказывало Мидасу, что укусы принадлежали только одному существу.
— Такой чудесный и нежный, — донёсся чей-то шепот из комнаты, — словно шёлк. Не волнуйся, милый Люсьен, я сохраню твою красоту…
Мидас шагнул в сторону и открыл дверь шире. Она не скрипнула, не выдала его присутствия, и он мог наблюдать за тем, что происходит внутри, оставаясь незамеченным. Он сжал кулаки до того крепко, что острые когти впились в ладонь, и между пальцев закапала густая кровь. Он не видел всего — Эдгар стоял к нему спиной, но и этого было достаточно, чтобы понять, чем он занимается.
Слова никак не складывались. Мидас хотел что-то сказать, произнести хоть звук, но не получалось. Его сознание сковали отвращение и боль. Всё хорошее, что он знал об Эдгаре, померкло в один миг, он узрел наконец его истинную сущность, его чёрную гнилую душу, его… «пристрастие».
Мидас закрыл глаза и с трудом выдавил из горла приказ:
— Прекрати это.
Эдгар вздрогнул. Он остановился, но не из-за применённой к нему дисциплины. Он не ожидал, что его застанут врасплох: дверь кабинета заперта, проход заблокирован комодом, где находится другой вход знает только сам Эдгар. Ничего подобного не могло случиться. Но случилось из-за допущенной некогда ошибки.
Носферату надел брюки и, застегнув их, обернулся к незваному гостю.
— Только не горячись, ладно? — произнёс он ласковым тоном, будто это могло сгладить впечатление.
Мидас окинул пустым взглядом десятки скелетов и мумий, развешенных и уложенных в тайной комнате Эдгар, словно музейные экспонаты медицинской школы. Носферату трепетно относился к своим жертвам: следил за их состоянием и переодевал, для этого у него имелись различные инструменты и баночки со снадобьями, из-за которых помещение наполнял запах эфирных масел и формальдегида. Заметив их, Мидас направился прямиком к кушетке с разложенным на ней инструментарием для вскрытия и мумифицирования тел.