Кошмары города кошек. Кошмар второй: Призрак города кошек
Шрифт:
— Мне тоже так показалось, — кивнул папа.
— Ну, вы даете!.. — только и смог вымолвить Стас.
— Зря мы тебе это, наверное, рассказали, — закусила губу маму. — Теперь спать плохо будешь. Я вот так и не смогла заснуть до утра.
— Ну вы даете… — опять повторил Стас. Никакие другие слова ему в голову почему-то не шли.
А родители вдруг засмущались, вскочили, стали собираться. Мама стала опять говорить, чтобы он хорошо ел и принимал все лекарства. А папа, отведя глаза в сторону, спросил:
— Может, тебе книжек принести? Или еще чего?..
— Книжки мне Андрон с
— Ну и ладно, — замахала руками мама, — подумаешь, один год пропустишь. Тебе сейчас тяжело еще заниматься.
— Чего мне тяжело-то? — возмутился Стас. — Учебники — не гири. У меня скоро мозг засохнет от безделья! И не хочу я год пропускать, я хочу со своими ребятами дальше учиться.
— Ну и правильно, — поддержал Стаса папа, став наконец-то самим собой. — Чего ты его отговариваешь, Марина? Стас дело говорит. — Он снова посмотрел на сына: — Не переживай, мы все передадим Андрону с Дашей, пусть зайдут, возьмут что надо. Кстати… — отец снова засмущался, — ты упомянул, что ребята… его тоже видели…
— Не видели они, — буркнул Стас. — Только сплетни слушали.
Ему стало неловко. Он не верил ни в какое привидение, но, в то же время, не мог не верить маме с папой. Вряд ли они с ним так странно шутили. Тогда что? Сошли с ума? Оба разом? Тоже непохоже. Может, над Кошково распылили галлюциногенный газ? Но тогда почему он ничего такого не видел?.. И тут Стас вспомнил вдруг свою первую ночь, когда он пришел в себя. Вспомнил странный шелест, похожий на всхлипывания, тот холод, что накрыл его тогда с головой…
Пораженный, Стас даже не заметил, как ушли родители. И вздрогнул от неожиданности, когда к нему впервые обратился один из соседей:
— Ты, парень, напрасно папке с мамкой не веришь. Моя старуха тоже его видела. А она у меня училка, зря врать не станет.
— И что же тогда это такое? — спросил его Стас. — Настоящее привидение? Неприкаянная душа? В двадцать первом веке?
— Да хоть в сорок втором, — подал голос и второй сосед. — Души, они, брат, вечные. И на твою веру или неверие им наплевать.
— А почему же тогда эта душа только одна? И почему появилась только сейчас? Почему именно у нас?
— Ну, не только сейчас и не только у нас они появляются, — откликнулся тот же, второй. — Почитай, вон, газеты с журналами, — кивнул он на груду макулатуры на своей тумбочке, — почти в каждом номере пишут о чем-то подобном: то там их видят, то сям.
— Если верить желтой прессе… — начал Стас, но его оборвал первый сосед:
— Ишь, какие вы нынче, молодые-то! Ни во что вы не верите, никаких у вас ни идеалов, ни целей в жизни.
— Привидение — это что, идеал? — возмутился Стас. — Или цель? Так к этой цели чего стремиться? Как говорит моя бабушка, все там будем.
— Да чего ты с ним споришь? — махнул рукой второй сосед. — Давай партию доигрывать.
Окончательно расстроенный Стас отвернулся к стене и неожиданно быстро заснул.
Ему снова приснился странный, похожий на Кошково город. Теперь Стас
Он опустил взгляд и ахнул: его левая рука тоже сжимала лук, а правая держала на нем длинную оперенную стрелу. Заметил Стас и то, что на нем была надета кольчуга, грубые холщовые штаны и сапоги — все в точности такое, как он видел в прошлом сне на помогшем ему встать парне. Стас прижал стрелу левой рукой, а правую поднял к голове. На ней тоже был металлический шлем. А вот из-под шлема… Стас провел ладонью от края шлема до плеч и скосил глаза. Из-под шлема, спадая на плечи, струились длинные, светлые, волнистые волосы. Совсем как у того парня. Да что там «у того»! «Тем парнем» и был сейчас Стас.
Подтверждением этой мысли стали слова кряжистого чернобородого мужика, стоявшего от него слева:
— Готовь стрелу, Слава, сибры уже близко.
Стас поспешно опустил руку и снова наложил стрелу на тетиву. Посмотрел за реку. Клубы черной пыли и впрямь заметно приблизились. Оттуда доносился шум — словно рокотал вдали водопад. Иногда слышались отдельные звуки, от которых зашевелились под шлемом волосы: они походили на вой, но не на человеческий и даже не на звериный — от этого вынимающего душу воя, хоть и был он еще очень далеким и негромким, хотелось заткнуть уши и вжаться в кирпич стены, самому стать камнем.
Словно в ответ на его мысли, по цепи пробежала команда:
— Достать затычки! Заткнуть уши! Стрелять после зримых сигналов!
Стас — или все-таки Слава? — снова перехватил стрелу левой рукой, а правой машинально полез за пазуху, где в холщовом мешочке лежали тряпичные, туго свернутые затычки. Вынул их, воткнул в уши и вновь изготовился к стрельбе, боковым зрением следя за сигнальщиками с длинными пиками, на остриях которых развевались алые флажки. Вот пика справа дрогнула, взметнулась ввысь и стала описывать вымпелом красные тревожные окружности.
Лучники слева и справа от Стаса подняли луки и натянули тетиву. Он поспешил сделать то же. Лук был очень тугим, тетива больно врезалась в пальцы. Стиснув зубы, Стас все-таки умудрялся держать ее натянутой. «Нет, это точно не я, — невольно подумал он. — Мне бы ни за что не удержать». Казалось, занемевшая рука сейчас отвалится. Еще бы мгновение-другое, и все, пальцы бы непременно разжались. Но как раз в этот миг алый флажок на пике замер и резко упал вперед. Даже через затычки Стас услышал мощный согласный аккорд, будто сотни рук разом ударили по струнам гитар. Густой рой стрел взвился над рекой. Где-то там была и его стрела; Стас даже не заметил, что уже ее выпустил — понял это лишь по тому, как облегченно заныла рука.