Космическая академия. Любовь без кофе не предлагать
Шрифт:
У меня были определённые подозрения, отчего Кир сам не свой. О романе Татьяны Монро с самым завидным холостяком Аруана Генрихом Крауфом не слышал только ленивый, и отношения у них были самые что ни на есть близкие, судя по фотографиям и видеороликам. Молодые люди выглядели довольными жизнью и безумно счастливыми. Журналисты с удовольствием муссировали подробности каждой встречи и тот факт, что бизнесмен впервые за всю историю отношений с женщинами, не жалел на это времени, вызывал закономерные подозрения в серьёзности его намерений.
Но нас учили многим хитростям, и во всех публикациях СМИ я видела особые
Кирилл был одним из лучших в нашей группе и наверняка прекрасно понимал, что отношения Тани и Крауфа — спланированная акция. Подозреваю, Дамир приложил к этому руку, потому что Таня бегала к нему с завидной регулярностью, а Маруська не упускала возможности меня поддеть, рассказывая, как прекрасная леди Монро пила чай или кофе и делилась с ней светскими новостями.
В общем, я решительно не понимала, отчего он тревожится, когда слепому ясно, что девушка влюблена в Кирилла, но не выходит из образа, поскольку находится на задании.
На Амираке сгущалась тьма, одногруппники мирно посапывали, время шло, а Кирилл продолжал молчать.
Гад!
Но злиться на него сейчас не стоит. Попробую зайти с другой стороны.
«Я не верю в их любовь. Это фикция», — произнесла, прощупывая почву.
«Знаю», — был ответ.
«Тогда почему ты такой?..»
«Какой? Бешеный, психованный или странный? Определяйся уже!» — не выдержал Кир, читая мои мысли в прямом контакте, а оттого не упуская ни детали.
«Ты понял. Отвечай на вопрос», — я не собиралась смущаться.
«Она не пришла, понимаешь? Знала, что нас отправляют на полгода, но не пришла попрощаться!»
Поразительно, до чего любовь иногда мешает жить.
«У неё может быть уважительная причина», — не прониклась я «трагедией века».
«С трудом верится».
«Ты боишься, что опытный Генри нашёл, чем её увлечь, и теперь она с ним по доброй воле?»
«В точку!» — признался друг.
«А я уверена в обратном. Не удивлюсь, если ей запретили с тобой увидеться. Или адмирал Монро проверяет тебя на прочность. Это даже более вероятно, всё–таки единственная дочь…» — перебирала я наиболее разумные варианты.
«Стоило сразу с тобой посоветоваться», — признал очевидное парень. — «Когда эти же идеи прокручивал в голове, казалось, это бред отчаявшегося влюблённого болвана, но в твоих устах всё выглядит логично и здраво. Адмирал Монро вполне мог организовать мне такое испытание. Или адмирал Традониадаль хотел, чтобы я немного протрезвел. Или и то и то. Может, это вообще задание для отряда — провести полгода под управлением неадекватного командира…»
«Во–о–от, наконец твою башкенцию посетила умная мысль», — довольно выдала я. Просто камень с плеч!
«Ладно, давай спать, вредность мелкая. Контрольную сеть я проверил, всё чисто, можно спать без задних ног. Спасибо тебе, Рика, и спокойной ночи», — попрощался Кир.
Я выдохнула: мир восстановлен. Что может быть хуже, чем вечно расстроенный и погруженный в себя командир?
Дождалась, когда Кирилл заснёт и дала команду скафандру повысить температуру на пару градусов, ночи на Амираке комфортом не баловали. Да и сама планета в целом была не самым приятным местом. Неспроста психологи запретили Амирак к посещению обычным смертным,
Причудливой формы валуны тенями рисовали огромных и мощных чудовищ. Тёмно–синие, почти чёрные тучи сплошным ковром закрывали небосвод и напоминали грозное штормовое море, так и норовящее опрокинуться ледяной мощью на покрытую изморозью тёмно–серую землю. Изредка проглядывающие лучи холодного зимнего солнца тонкими росчерками напоминали разряды молний. Казалось, вот–вот разразится нечто ужасающе масштабное. Неминуемое. Страшное. И никто не выживет.
Дополнял это великолепие его величество Ветер. Он врезался в чёрные скалы, просачивался в узкие ходы, расширяя их, прорезая всё новые и новые тоннели, в которых, словно в гигантском музыкальном инструменте, рождались звуки. Мощные, глубокие, жуткие. В сочетании с темнотой ночи они рождали изощрённые кошмары и ужасы, да и днём, бывало, вся команда вздрагивала.
Поразительно, но на столь неприветливой с виду планете, в физическом плане человеку ничего не угрожало: бактерии и одноклеточные организмы, её населяющие, не представляли угрозы, а природные явления легко прогнозировались и не доставляли особого беспокойства.
Другое дело психика.
Планета Стона, как её прозвали курсанты, была одним из самых сложных испытаний Академии. Вспоминать о ней не любил никто. Натянутые улыбки, неестественный смех и бесконечная пустота во взгляде сопровождали короткие рассказы–отговорки старшекурсников любопытствующему молодняку. История борьбы с глубинными страхами у каждого была своя личная и делиться ею желающих не было.
Я никогда не боялась темноты. До Амирака.
Совершая положенные во время дежурств обходы лагеря мне казалось, будто продираешься сквозь плотную, вязкую субстанцию, в которой затруднительно даже дышать. Специальный шлем, обеспечивающий приток свежего, очищенного и нагретого до необходимой температуры воздуха, не избавлял от этого в высшей степени неприятного ощущения.
И эта абсолютная темнота. Тьма! Глубокая. Жуткая.
Я не сразу справилась с этим испытанием. Первые дни были ужасны, потому я раз за разом вызывалась дежурить вне графика и неспешно, вдумчиво и методично избавлялась от иррационального страха, вспоминая наставления Дамира, который был свято уверен, что разум властен над физиологией, стоит лишь взять бразды правления в свои руки. Мне потребовалась неделя, чтобы подружиться с Амираком и своими страхами.
А вот Кир из–за любовных переживаний будто и не замечал жутковатый характер планеты, воспринимая его как данность. И это при его уровне пси! Да ему здесь должно быть хуже всего! Планета буквально ломает психику. В какой–то степени ему повезло, что Таня связалась с Крауфом до нашего отлёта, он отвлекается на личное, не погружаясь в депрессивную пучину Амирака.
Краем глаза отметила вспыхнувший экран сканера — дежурный пошёл в обход. Откровенно говоря, проверять территорию по сто раз за ночь было не совсем логично, на изученной вдоль и поперёк, совершенно пустой и безжизненной планете никого, кроме нас, нет, но правила есть правила.