Космическая ферма
Шрифт:
Пенкин вышел из кабинета Фролова совсем удрученный. Он не желал служить этим таинственным инопланетянам. Он пока живьем их так и не видел, но они уже бесцеремонно лишили его самого ценного- родных, близких, друзей и Родины. А без этого он жить не собирался.
С такими мыслями Дмитрий улегся в кресло. После проверки Пенкин с удивлением обнаружил, что прошел испытание и фактически присягнул Граберам на верность. Ничего не понимая, Дмитрий еще раз обратился к Фролову, но тот в резкой и грубой форме потребовал заткнуться и идти учиться.
После учебного курса его отправили в школу летного состава. С первых дней
Тоска по родным и Земле терзала постоянно, но Дмитрий помнил о проклятой капсуле с ядом и все это время искал пути как от нее избавиться и сбежать.
Прошли годы, а он так и не нашел выхода из этой ситуации. Постепенно боль разлуки притупилась. Пенкин так и не стал больше искать себе спутницу жизни и все свободное время посвящал образованию, рисованию и . . . проституткам. На них он и тратил весь свой заработок, к слову сказать, очень и очень приличный. Местный аналог спиртного так же пользовался его благосклонностью, но, к счастью, он не имел таких побочных эффектов как Земная водка и не вызывал привыкания.
У Граберов имелись боевые космические корабли более высокого класса, но Пенкин больше не стремился к дальнейшему карьерному росту и довольствовался должностью вечного командира отряда легких боевых кораблей. Тем более, что именно эти корабли выполняли самые сложные и опасные задачи по охране рубежей империи Граберов и разведке неизведанных планет.
Когда началась война с Фарамонтами, Пенкин встретил ее, так же как и в 1941. Так же подло исподтишка враг напал на их патрульный корабль. В этот день Дмитрий опять испытал то самое чувство наслаждения боем, когда по всем законам ты уже умер, причем не один раз, а враг все несет и несет потери в результате твоих безумных атак.
Из трех напавших кораблей Фарамонтов только одному удалось убежать, да и то из-за того, что его корабль получил серьезные повреждения и не имел возможности преследовать противника.
При возвращении на базу Пенкин услышал от своего командира то, что должен был услышать еще много-много лет назад.
Командир объединенной группы радушно обнял победителя и обратился к другим пилотам.
– Уважаемые мои друзья! Я очень рад, что наши разведчики смогли найти на Земле этого пилота от Бога и теперь он среди нас. Честно говоря, когда я узнал, что пришлось совершить, что бы вернуть Дмитрия к жизни- из обгорелого и покореженного куска мяса опять воссоздать тело человека, я подумал, что это все лишнее. Потом я с радостью осознал, что оказался не прав. А теперь могу с еще большей радостью сказать Вам, что лучшего пилота у меня в отряде нет, и не будет. Поздравляю с назначением ко мне в заместители, Дмитрий.
Командир прослезился и сердечно обнял Пенкина.
Вечером этого дня Дмитрий с удивлением обнаружил, что его счет в коммуникаторе увеличился в 5 000 раз. Все это, он и друзья-пилоты, обмыли самым наилучшим образом, уйдя в настоящий
Потом начались боевые будни. Конечно, эта война не шла ни в какое сравнение с Великой отечественной. Так, вяло текущая и осторожно-прощупывающая.
Это больше напоминало бой двух отчаянно трусливых и ленивых тяжеловесов- гомосексуалистов, ведущих бой при абсолютно пустых трибунах и во время того, как судьи уехали на месяц в отпуск. Никакой злости и напора. Долгое планирование самой незначительной операции и моментальный отказ от ведения боя, если появлялась хотя бы малейшая возможность погибнуть.
По происшествию трех месяцев войны два сбитых им корабля так и оставались ее единственными жертвами. Через три месяца Пенкин не выдержал, и на своем корабле без приказа атаковал отряд Фарамонов, состоящий из трех больших и пяти малых боевых кораблей, сопровождавших пять транспортников.
У Дмитрия сложилось впечатление, что это все страшный сон. Во-первых, противник абсолютно оказался не готов к его атаке. Конечно! Один малый боевой корабль размером с блоху кидается на трех здоровенных псов, у которых своих таких блох навалом.
Пока противник раздумывал, как отреагировать на такое хамство, Дмитрий подорвал два транспортных корабля и один малый боевой. Уходя с разворотом от ленивых выстрелов, Пенкин удивил врага еще больше.
Вместо того, что бы вернуться на базу конченным героем этой войны, он, вопреки всему, опять пошел в атаку. Единственное о чем он сейчас сожалел- что его корабль не имеет вооружения старого доброго «Ишачка».
Имевшаяся на его корабле спаренная установка выпускала один раз в пять секунд два сгустка энергии, а потом накапливала энергию целых две минуты. Если бы у его оружия имелась скорострельность как на его самолете, он бы разорвал всю эту эскадру на мелкие клочки еще до того как противник решит, что делать.
В этот раз он атаковал большой корабль, имевший на вооружении не менее двух десятков аналогичных орудий. К слову сказать, если бы на этом корабле заправляли немцы ТОЙ войны, он бы вряд ли решился на такую наглость. Но тут, все по другому!
Легко увернувшись от более чем ленивого огня корабля, Дмитрий всадил в его корпус два спаренных выстрела на подлете, затем заложил вираж вокруг его корпуса и после перезарядки оружия всадил в брюхо еще два заряда.
Очухавшиеся малые корабли он вообще сбил с толку очередным оборотом вокруг распадающегося на части корабля. Они то думали, что после такой победы их противник точно кинется удирать. ЩАС! Не знают они «Сталинских соколов»!
Когда тройка малых кораблей рванула в сторону его предполагаемого бегства, Дмитрий заложил очередной вираж и вышел им в хвост. Начавшаяся активная стрельба по его кораблю прекратилась, как только он оказался позади кораблей противника. Пенкин попал в самое идеальное положение, когда корабли противника не имеют возможность вести по нему огонь из опасения поразить своих.
Дмитрий мгновенно оценил это по достоинству, и поступил так как поступал всегда –начал самым наглым образом уничтожать врага. Атакуя тройку неудачных преследователей, он завалил один корабль, а затем сбавил скорость и позволил двум другим развернуться для атаки. При этом, Пенкин самым беспечным образом остался на месте вместо того, что бы использовать это время для почетного бегства.