Космическая одиссея 2201
Шрифт:
– Даже не знаю с чего и начать. Расскажи мне немного про свой мир...
Мэри расхохоталась:
– Ну и шпион, где такого нашли? А ты расскажешь своим где нас лучше долбануть? Ах да, забыла - "умиротворить"!
– Не кощунствуй! Да, конечно, такая информация нам нужна... чтобы помочь вам же, несчастным! Но сейчас просто я сам, для себя, спрашиваю. Хочется понять другую жизнь, ничего ведь не знаю. Секретов можешь не раскрывать!
Женщина задумалась...
– Давай баш
– Идет!
– Ну слушай тогда. Если ты в курсе вашей же истории, на этой планете мы не так давно. Первые поселенцы прилетели где-то сто лет назад, они заложили основы будущих государств, но настоящий расцвет начался лет так пятьдесят назад, во времена эвакуации... Сюда спасались все, кто мог ... от вас, родимых. Корабли набивались беженцами до отказа, потом команда рисковала жизнью, чтобы набрать новых... Между прочим я думала, что все корабли вернулись. Откуда же этот?
– Как откуда?
– растерялся Джонс, - Из метрополии волей Аллаха...
– Что ж он так похож как две капли воды на древний "Лайтенинг" ? Чертежи попасть в руки не могли - их засекретили первым делом. Значит вашим удалось захватить корабль... а может и не один...
Мэри задумалась.
– Рассказывай дальше, - напомнил Джонс.
– Ну так вот... Межзвездные корабли строили только в трех местах на Земле. Поэтому и на нашей планете образовалось три страны: Вашингтония, Тевтония и Хазария.
Джонс затаив дыхание слушал звучание этих странных имен.
– Людей у нас мало, зато планета не загажена... и придурков кверхозадых тут нет... ой прости, козлик!
Джонс опустил глаза.
– Ни войн, ни конфликтов, и умиротворять нас вроде бы и незачем, так что катились бы вы к себе...
– Но ведь мы тоже земляне... почему и мы не имеем право поселиться на этой планете?
Мэри горько усмехнулась.
– Не удивлюсь, если у нас найдутся такие умники, что согласятся. На Земле-то все именно с этого и началось. Неужели за пятьдесят лет сытой жизни можно все забыть? Нет, не бывать этому!
– Ты считаешь себя прогрессивной, а послушай, какие жуткие расистские вещи ты несешь! Мы такие же люди как и вы!
– Где тут расизм? Я из Вашингтонии, и, подозреваю, что ты из тех же краев, откуда мои прабабушки и прдедушки. Все то отличие, что голова у тебя промыта, и пока не придешь в себя - тебе у нас нечего делать. Уж во всяком случае не на боевых кораблях да с лучеметом в руках. Ладно, теперь твоя очередь, рассказывай.
– А что ты хочешь знать?
– Ну... вот ты говорил про какую-то метрополию, где это?
– Ну... метрополия! В центре мира, вокруг главной святыни, Мекки. Там уже многие века властвует самое передовое, самое верное учение и на тысячи километров нет ни одного неверного!
– От Мекки? А ты разве ничего не знаешь?
– Что не знаю?
– Да ведь там...
– Уверяю тебя, там только верные умиротворенные!
–
Джонс смутился.
– Я пока не могу позволить себе... Я же не урожденный умиротворенный в третьем колене, и мне не полагается государственный калым... Вот отслужу...
– Служи, служи, дворняжка. Так ты небось еще и девственник?
Джонс покраснел:
– Нет, конечно, о нас заботятся старейшие...
– Ну да, поставляют девочек ассасинам... А у нас это любому доступно, хе-хе... Просто так! Можно вместе жить, а можно и не жить, просто любить друг друга, а то и просто для удовольствия, по согласию. Хочешь так, козлик?
Джонс в ужасе вскочил.
– Какой жуткий грех!
– Знаешь, Али-Баба, что-то я устала от тебя. Не от тебя даже - ты довольно милый парень, а от белиберды в твоей голове... Дай-ка мне отдохнуть...
Джонс тут же поднялся.
– Спасибо за беседу, всего хорошего...
Мэри зевнула:
– Не обижайся, дурачок! А захочешь еще потрепаться - заходи...
Не проходило дня чтобы Джонс не появился у Мэри. Она меньше язвила, он становился все более задумчив.
Мэри рассказывала ему про жизнь на своей планете, которую поселенцы когда-то называли Нью-Гея, а теперь - просто Гея . Жизнь в Вашингтонии (откуда была родом Мэри) была совсем не такая как на Земле. Там никто никогда не совершал намаз. Ни на работе, ни в школе, ни дома... Даже местные ложные религии были строго ограничены личной жизнью обитателей, и никому не разрешалось выносить свои верования на повестку дня общества. Общественное устройство тоже не имело ничего общего с тем, что знал штурман. Но Мэри утверждала, что и на Земле когда-то жили так же или похоже.
Многие вопросы Мэри старательно обходила, не желая делиться информацией в сфере безопасности.
Как-то Мухаммед зашел в бар и встретил там Хасана Вебера, в первый раз после штурма. Вид у Вебера был неважный, будто он работал как проклятый день и ночь. Он сидел и курил в углу крепчайшую смесь, обалдевший и полусонный, в почти бредовом состоянии. Красные глаза с темными мешками слезились, лицо покрывала недельная щетина.
– Салям, Хасан! Ты в порядке? Куда пропал?
– А... Мухаммед.... садись курни, прогоним тоску...
– Откуда тоска у молодого джигита?
– Ничего не выходит... не справляюсь...
Он сделал еще одну глубокую затяжку и выдохнул зеленоватый густой дым.
Похоже, у Вебера начинался бред. Он бормотал монотонно и с длинными паузами...
– Я не могу пробить эту защиту... посылаю зонды... все впустую... этим разве объяснишь?... для них проявление неверия... сомнение в непобедимости... непогрешимости... сошлют... лишат всего....