Космическая одиссея: Научн.-фантаст. трилогия

Кларк Артур Чарльз

— Совершенно разные биохимические циклы. — Даже врач был потрясен увиденным. — Рози умерла не одна — она прихватила его с собой.

Галилейское море было названо так, разумеется, в честь того, кто открыл Европу, — а он, в свою очередь, был назван по имени совсем маленького моря на ином мире.

Море на Европе было совсем юным — ему не было и пятидесяти лет. Подобно большинству младенцев, оно любило порезвиться. Хотя атмосфера Европы была все еще слишком разреженной, чтобы создавать настоящие ураганы, с окружающих его берегов непрерывно дул ветер — в сторону тропической зоны, прямо над которой застыл раскаленный Люцифер. Там, где господствовал вечный поддень,

вода кипела не переставая — правда, в этой разреженной атмосфере ее температуры едва хватало, чтобы приготовить чашку горячего чая.

К счастью, эта бурлящая, кипящая зона непосредственно под Люцифером находилась в тысяче километров отсюда; «Гэлакси» совершил посадку в относительно спокойном районе, менее сотни километров от ближайшей суши. При максимальной скорости корабль мог пролететь это расстояние в ничтожные доли секунды; но сейчас, когда он дрейфовал под низко висящими облаками, окутавшими Европу серым пологом, суша казалась такой же далекой, как самый отдаленный квазар. Положение было еще хуже — если такое вообще было возможно — потому, что непрекращающийся ветер, дувший с суши, уносил «Гэлакси» все дальше в море. И даже если бы кораблю удалось выброситься на какой-нибудь девственный пляж этого юного мира, его положение вряд ли улучшилось бы.

Правда, это облегчило бы жизнь на нем: космические корабли, несмотря на их удивительную водонепроницаемость, редко славятся мореходными качествами. «Гэлакси» плыл в вертикальном положении, волны непрерывно бросали его вверх и вниз; половина команды уже страдала от морской болезни.

Первое, что сделал капитан Лаплас, выслушав доклады о повреждениях, полученных при посадке, — обратился по судовому радио ко всем, кто имел опыт плавания на морских судах любых типов и размеров. Он надеялся, что среди тридцати инженеров-астронавтов и ученых-космологов таких найдется немало, и не ошибся. Почти немедленно свои услуги предложили пять яхтсменов-любителей и даже один профессиональный моряк — завхоз Фрэнк Ли, начавший свою карьеру на морских судах линии Тсунга и лишь потом перешедший на космические лайнеры.

Хотя завхозы больше привыкли работать со счетными машинками (или, как это предпочитал сам Фрэнк Ли, с деревянными, изготовленными двести лет назад счетами, где нужно было перебрасывать костяшки из слоновой кости), чем с навигационными приборами, им все-таки приходилось осваивать основы морского дела и даже сдавать экзамены. Ли ни разу не доводилось испытать на практике искусство моряка — и вот теперь, почти в миллиарде километров от Южно-Китайского моря, этот момент наступил.

— Нужно заполнить топливные баки, — посоветовал он капитану. — Тогда корабль осядет и будет меньше подпрыгивать на волнах.

Лапласу казалось нелепым пускать воду в корабль, и он заколебался:

— А если нас выбросит на мель?

Никто из офицеров, присутствовавших в кают-компании, не сделал прямо-таки напрашивающегося замечания: «Ну и что?». Даже без обсуждения всем казалось, что на суше они будут в безопасности — лишь бы добраться до нее.

— Тогда мы просто продуем баки. Нам все равно придется сделать это, когда достигнем берега, чтобы перевести корабль из вертикального положения в горизонтальное. Хорошо, что генераторы продолжают действовать…

Он замолчал; все понимали, что имелось в виду. Без вспомогательного реактора, снабжающего систему жизнеобеспечения энергией, все на «Гэлакси» погибли бы уже через несколько часов. А теперь — если реактор не выйдет из строя — корабль будет сохранять им жизнь в течение неограниченного времени.

Разумеется, со временем наступит

голод; они только что наглядно убедились, что в морях Европы нет пищи для людей, один лишь яд.

По крайней мере, удалось установить связь с Ганимедом — теперь все человечество знает о постигшем их несчастье. Лучшие умы Солнечной системы пытаются сейчас спасти их. Во всяком случае, если не удастся найти выход, у пассажиров и команды «Гэлакси» есть утешение — они умрут в апогее славы.

IV. У водопоя

32. Отводной канал

— Итак, последние новости, — сообщил капитан Смит собравшимся пассажирам. — «Гэлакси» совершил посадку в море и находится на плаву без серьезных повреждений. Погиб один член экипажа — стюардесса. О подробностях не сообщается. Остальные живы и здоровы.

Все корабельные системы работают нормально; в нескольких местах была замечена течь, но ее тут же ликвидировали. Капитан Лаплас передает, что пока корабль вне опасности, но ветер гонит их от берега, по направлению к центральной зоне Дневной стороны. Это не очень серьезно — на пути расположено несколько крупных островов, и корабль почти наверняка выбросит на один из них. В данный момент «Гэлакси» находится в девяноста километрах от ближайшего острова. С корабля видели крупных морских животных, не представляющих угрозы.

Если ничего не случится, они продержатся несколько месяцев, пока не кончатся запасы пищи, — в настоящее, время капитан Лаплас, разумеется, строго ограничил их потребление. Тем не менее никто, по его словам, не падает духом.

А теперь, что ожидают от нас. Если мы немедленно вернемся на Землю, где пройдем переоборудование и заправимся топливом, нам удастся достичь Европы, двигаясь в направлении, обратном обращению Солнечной системы, через восемьдесят пять суток. В настоящее время «Юниверс» является единственным действующим космическим кораблем, способным совершить посадку и снова взлететь с достаточно большим полезным грузом. Шаттлы с Ганимеда смогут, по-видимому, лишь сбрасывать припасы, не больше — хотя от этого может зависеть жизнь тех, кто находится на борту «Гэлакси».

Мне очень жаль, дамы и господа, что наша экспедиция оказалась такой непродолжительной; надеюсь, однако, вы увидели все, что мы обещали. Кроме того, я уверен, вы одобряете цель нашей новой экспедиции — хотя, если уж быть откровенным, шансы на успех невелики. У меня пока все. Доктор Флойд, прошу вас остаться.

Пока остальные покидали, медленно и понурившись, кают-компанию, где состоялось столько инструктажей, капитан просматривал пачку полученных сообщений. Даже сейчас при некоторых обстоятельствах слова, напечатанные на листах бумаги, оставались наиболее удобным средством связи, но и здесь техническая революция оставила свой отпечаток. Листки, которые читал капитан, были сделаны из материала, рассчитанного на многократное использование; такая бумага, применяемая для мультифаксов в течение неограниченного времени, резко уменьшила нагрузку несчастных мусорных корзин.

— Хейвуд, — произнес он, — теперь формальности закончились, — ты сам понимаешь, эфир забит сообщениями самого разного характера. И многое мне непонятно.

— Мне тоже, — ответил Флойд. — От Криса нет ничего нового?

— Пока нет, но станция на Ганимеде передала твое послание; наверно, он уже получил его. Тебе известно, разумеется, что личные контакты сейчас ограничены, но для тебя сделали исключение.

— Спасибо, капитан. Чем еще могу помочь?

— Я обращусь к тебе, Хейвуд, если понадобится помощь.