Космический блюститель
Шрифт:
Мы прячемся в макушках деревьев: идет враждебный скарп. Он заходит в расщелину - там вход в подземелье.
Влететь с ним? Осмотреть плоскогорье?
– Плоскогорье, - бросаю я. Ники переваливает скалы, бороздя их днищем скарпа. Он все делает верно, умница, так нас не приметят.
Пройдя строй деревьев и вспугнув узкокрылых блестящих ящериц, мы летим над плато. Его выперли подземные силы, подняли камень вверх метров на двести. Гранит, много известковых пород, легко размываемых водой. Отсюда и пещеры.
Плоскогорье... Здесь нет болот, мало фауны. И вдруг мне захотелось жить здесь
Вот она, посадочная площадка. Заплывает красным мхом.
– Обратно!
Мы возвращаемся и снова ждем. Так нас караулила ракета.
На горизонте тучи готовят ночной ливень... Медузы, несомые ветром... Хочу увидеть Тима. Вижу. Он и толстяк тесно сидят в палатке. Вокруг них сгрудились собаки. Две из них положили свои морды на плечи Тима. Нм хорошо вместе, то есть Тиму и собакам.
– Привет честной компании, - говорю им.
"Навязал монстра, - читаю я мысль Тима.
– Сейчас он в остром приступе откровенности. Такие полезные сведения. Что делать? Все ценное я уже уловил".
– Заткни его.
"Смеешься. Кстати, он мне указал съедобного слизня. Похож вкусом на солоноватое желе".
– Приятного аппетита. Двигайтесь-ка к плато.
Отключаюсь. Ощупываю себя, поправляю бронежилет.
Весьма потрепанная штука. Потертости, чиненая петля. В пистолете я меняю обойму. Застегиваю шлем и зову Аргусов на совещание. Но шлем молчит, и я дремлю вполглаза. Мне хорошо. Мерно - вверх и вниз - покачивается скарп. То опускаются, то поднимаются верхушки деревьев - в белых цветах, крупных, как суповые тарелки. Над ними вьются какие-то, с гудящими крылышками.
...Очнулся. Небо белеет. Солнце уходит за скалы. Взлетают сумеречные летающие штучки, те самые, что крутятся возле нашего дома. Но есть и такие - во сне не снились. Кто их родил? Какая мама?
Необыкновенно фотогеничны! Эх, ловить бы их на матовое стекло камеры! Это такое наслаждение, такая трудность.
Работая с Тимом, я увлекался фотосъемкой. В доме лежали мои альбомы. Бывает, раскроешь и вытаскиваешь одно фото за другим. И под прибором зверье оживает, шевелится, кричит.
...Вспыхнули колесики галактик. Вот и "Персей" - идет к Люциферу по инерции. Но что это со звездами? А, Ники двинулся.
Он вышел из-за деревьев и пристроился в хвост серебристой машины. Мы идем за нею, словно тень. Молодец Ники!
За этой серебристой машиной вошли мы в расселину, рядом с ней повисли у шлюзов круглого входа, за ней прошли коридор., Он циклопически огромен, с крутым уклоном вниз. По потолку его тянется светящаяся широкая полоса, видны швы облицовочных плит. Я нажал кнопку прожектора: в его свете зеркально вспыхнул скарп-проводник. Я увидел дремлющего в Кресле узкого в плечах мужчину. Тело его испускало слабые волны. Голова в белом огромном шлеме, словно гриб, сонно качалась на тонкой ножке шеи. Я беру из тюбика мятную лепешку и кладу ее за щеку. Рассматриваю человека-гриба.
Кто он? Зачем ему этот до идиотизма огромный шлем?
Путь (и мятная лепешка) кончился в широком зале. В нем бегают роботы типа Ники: одни принимают машины, другие моют их или торчат в кабинах, выверяя механизмы.
Человек из скарпа-проводника вышел, сонно
Первым, звеня сочленениями, вылез Ники. За ним спрыгнул я. И вдруг человек в шлеме побежал ко мне. На бегу он стянул шлем. Его волосы вздыбил сквозняк, его нос и подбородок сходились друг с другом словно щипцы. "Я Штохл!
– сигналил мозг.
– Ты узнаешь меня, Звездный? Я - Штохл".
Я даже онемел от неприятного удивления.
– Звездный! Добрался-таки?
– крикнул Штохл и надел каску, погасив свой мозг.
– Намерен мешать?
Голос его резкий, сильный, звенящий. Молодой голос. Подбежав, он схватил мою руку своими обеими и стал ее трясти.
Тряс и смеялся, высоко закинув голову.
Отпустил руку. Я смотрел на него. Ощущение шильности его черт сменилось другим. Режущее было в его лице, острое и воронье: синеватая чернота волос, нос клювом, белые веки.
Человек с вороньим лицом - так прочитал я его.
– Именем Закона...
– начал я и протянул руку к его плечу, готовясь договорить формулу, сказать те слова, что тяжелее камня, и менять которые никому не дано.
"Стой!
– сказали Голоса.
– А знания?"
– Стоп!
– перебил меня Штохл с огромной быстротой.
– Это успеется. Я вас ждал, хотел увидеть. Да, да, хотел. Знаете почему? Я, роботы - мы все лица тривиальные и обыденные, а вот Аргуса видел один из миллиона - так мне сказала статистика. В общение с ним вступает один из тысячи миллионов. Такое соотношение. Я - двукратный счастливчик, а вы именем Закона... Вам сколько лет, мой судья?.. Тридцать?.. А вы молодец, вы умеете драться. Надо же, оглядываюсь назад - а за спиной Правосудие. Вы ведь имеете право судить? Да? Но как это вы от моей ракеты увернулись?
"Бери Знание", - шептали Аргусы.
– Хорошо, братья, я возьму его. Но какое? Где?
– Как вы нашли то место в лесу?
– не унимался Штохл.
– Так вот вы какой! Каску, каску снимите.
– Так вот вы какой, Звездный. Нет, каску я не сниму. Два кило свинца на голове ношу из-за вас, не сниму. Цените!
– Что же, шея укрепится.
– Верно. А я... Красный Ящик? Он с вами?
– В доме, который вы жгли (а я уже и забыл о нашем доме).
– Знаете, с вами мне как-то не везет, - вдруг засмеялся Штохл.
– Я летал сегодня и туда, сами понимаете. И что же? Угодил не в дом, а в горючее, дом только закоптился.
– Но вы красавец - жилет, каска. И не таращите, не таращите на меня ваши прекрасные глаза, ноги подкашиваются. Да, да...
Штохл опять засмеялся. Потер ладонь о ладонь.
– - Но. к делу. Итак, комната вам приготовлена: идите вверх и прямо по коридору. Ждем вас, как видите. О-о, мы не такие простофили, уверяю вас. И слизней у нас есть не придется, бегать от них - тоже.
Болтая, он тут же отдавал приказы роботам. Послал ремонтных к нашему скарпу "Алешка". Отрядил встречающих к Тиму.
Ники, подозрительный и настороженный, вращал башенку.
Веко его лазера дрожало, готовое открыться.
– Весь в хозяина, - смеялся Штохл.
– А за меня не бойтесь, Аргус, я не сбегу. Куда? К тому же у меня есть серьезное подозрение, что мы с вами еще поладим.