Космический маразм
Шрифт:
– Что, есть польза от везения йокесов? – сказал Сам Дурак за моей спиной. Видимо, он имел в виду расступившееся море.
– А ты что кричал, когда прыгал? – спросил я.
– Ничего, – ответил Сам Дурак.
– А я постонал немного, – раздался вкрадчивый шёпот возле моего уха. – Чтобы страшнее было.
Тут спереди донёсся бодрый возглас Йока Естера:
– А давайте нашу? – и, не дожидаясь ответа, он запел неожиданно громко и звонко:
– Жил король Едрён Второй!
Голоса остальных йокесов тут же подхватили слаженным хором:
–
– Очень хмурый был и злой! – продолжал Йок
– Да, и злой! – вторили Пахом, Цирикс и Пых.
Под песню шагалось легче и веселей, так что я поневоле попытался запомнить слова. Не уверен, что всё запомнил правильно, но получилось вот что:
– Жил король Едрён второй,
Очень хмурый был и злой,
Правил, денежку копил,
А народа не любил.
У него был славный шут,
Весельчак, хохмач и плут,
Очень шустрый на язык,
Долго думать не привык.
Стал Едрёна он дразнить,
Шутки разные шутить,
Пародировать, и вот
Полюбил шута народ.
Разозлился тут Едрён,
Очень был обидчив он,
Приказал шута казнить,
Расстрелять и расчленить.
Только пуля палача
Не убила хохмача,
Пляшет и смеётся он,
Пулей яростной пронзён.
Стал палач его рубить,
Чтоб быстрее погубить,
Разрубили – тут как тут
Появился новый шут.
Долго машут топором,
А шуту всё нипочём.
День и ночь палач рубил,
Рухнул замертво без сил,
И тогда король Едрён
Прибыл сам вершить закон.
Он достал из ножен меч
И сказал такую речь:
"Я и властен, и силён,
Я – и правда, и закон,
Острый меч в моей руке,
Ты ж в дурацком колпаке.
Я решил тебя убить –
Значит, так тому и быть".
Шут в ответ ему сказал:
"Ты меня переиграл.
Я шучу уж день второй,\
А смеются над тобой".
Тут Едрён рассвирепел,
Меч в пространстве завертел,
На шута обрушил, но
Тот отпрыгнул уж давно,
Сам себе башку срубил.
Так погиб Едрён второй,
Распрощавшись с головой,
Шут же бродит до сих пор
Средь полей, лесов и гор.
А с обратной стороны,
Ведь шуты затем нужны,
Чтобы мы могли в веках
Вспоминать о дураках.
Кто б Едрёна помнил тут,
Если бы не вечный шут?
Когда песня закончилась, я услышал голос Сам Дурака:
– Между прочим, Едрён второй – реальный исторический персонаж. Как и Едрён семнадцатый, который убил этого шута.
– Ну, понятно, что реальный, – ответил я. – Иначе почему бы в его честь батон назвали? Подожди – а как это он его убил? В песне же поётся, что он бродит до сих пор.
– Призрак бродит по Европе, – прошептало над моим ухом леденящим голосом, – призрак коммунизма…
В этот момент на нас с обеих сторон обрушились тонны воды, которой, похоже, надоело изображать из себя крепостные стены. В первую секунду меня парализовало от неожиданного холода, и я просто болтался в бурлящем потоке, как деревянный болван. Потом я понял, что захлёбываюсь, и начал беспорядочно бить ногами и руками, насколько это было возможно в толще воды. А потом я вдруг вспомнил, что беспокоиться мне совершенно не о чем. Во-первых, не могу я нормально умереть в маразме. А во-вторых, и умирать не было причин, ведь воздух мне был совершенно не нужен. Я прекрасно обходился без него даже в космосе, а уж здесь и подавно. Да и вообще, что такое вода? Кислород да водород. Кислородом можно дышать, а водород использовать как источник энергии. Когда все эти мысли протекли сквозь мою голову, я перестал дёргаться, медленно опустился на дно и потихоньку продолжил свой путь в колонне остальных, преодолевая сопротивление воды и вдыхая её так же, как вдыхал бы воздух.
Шли мы довольно долго, но, наконец, над нами стало светлеть. Наши головы постепенно приблизились к поверхности, а затем и показались наружу.
Я сплюнул накопившуюся во рту воду и устало вышел на песчаный пляж, где меня поджидали остальные.
– Хорошая шутка с водой, – сказал Йок. – Мне понравилось.
– А мне – нет, – возразил Вам Кого, со шляпы которого струйкой стекала вода. – Чуть шляпу не унесло. Да и не для моего радикулита эта сырость.
– Ничего, – сказал Конотоп. – Солнце так и палит. Сейчас просохнем.
Мы двинулись дальше уже посуху. Наша дорога проходила по пустынным местам – глинисто-каменная выжженная солнцем местность, на которой кое-где виднелись сиротливые клочки травы.
– А куда мы идём-то? – спросил я минут через двадцать.
– Куда йокесы, туда и мы, – ответил Сам Дурак. – Если им повезёт, придём куда нужно.
– Между прочим, – заметил, обернувшись, Конотоп, – маразм растёт. У меня на приборчике уже 5 рахов. Да и невооружённым глазом видно.
И правда, местность становилась всё более нереальной. Гигантские холмы, между которых пролегала тропинка, шевелились, то поднимаясь, то опускаясь, и издавали звуки сиплого дыхания. То там, то здесь суетливо пробегали жиденькие кустики, иногда посвистывая и сбиваясь в группы. Небо раскрасилось в разные цвета и текстуры, так что теперь стало совсем непонятно, где просто небо, где облака, а где и вовсе туча.