Космический маразм

Бушов Сергей

– Ну а что там рассказывать? – вздохнул Вам Кого. – Все эти чудесные события людей пугали, а меня нет. Я что-то пытался объяснять, втолковывать. Иногда получалось даже предсказать, что дальше будет. Вот, к примеру, как-то раз мальчишка-погонщик подлетел метра на два в воздух и опуститься не смог. Летает, как воздушный шарик, кричит, плачет, но никак не приземляется. Конечно, все стали прыгать, пытаться поймать. А я сообразил, что в маразме от этого только вред, не добьются они цели. Сказал, что если они будут прыгать, он только выше поднимется. Так и случилось. Посоветовал

с ним в верблюдов поиграть…

– Это как? – не понял Конотоп, на секунду вынув язык из валерьянки.

– Ну, примерно как здесь в города. Надо придумать чудное имя верблюду, чтобы начиналось на ту букву, на которую предыдущее заканчивалось. Если повторишься или задумаешься больше чем на секунду, проиграл. Дурацкая игра, но распространена среди погонщиков. Помогло.

– Ваш ягнёнок, - сказал официант, возникший вместе с подносом возле стула Вам Кого. – Приятного аппетита.

– Благодарю, - сказал Вам Кого, а мне как раз поднесли мои макароны. Кентел, получив мороженое в вазочке, тут же схватил в одну руку вазочку, в другую – стакан с газировкой, и принялся хаотично прыгать вокруг стола.

– Что-то я не понимаю, - проворчал Конотоп. – И как эта игра поспособствовала спасению мальчика?

– Кхе, - Вам Кого почесал бороду. – Сам не знаю. Но я как рассудил – что-то такое в его голове произошло, из-за чего он представил себя летающим. Если отвлечь, не зацикливать на этой мысли, то она забудется, и он вернётся к тому состоянию, которое ему привычно. Так и получилось. Поиграли пару минут, а он уже по земле идёт, и сам не заметил, как. И потом у меня из-за таких случаев стал расти авторитет как мудреца. Иногда говоришь чушь какую-нибудь, а тебе верят, вот она и сбывается. Маразм ведь. Постепенно стали мне приносить в подарок вещички, деньги, еду. Отбился я от каравана, выбрал себе местечко, выторговал шатёр, и с тех пор сижу тут, кукую потихоньку. – Он осмотрел стол. – Что, у всех закуска уже есть? А что же мы сидим?

Мы чокнулись, выпили и продолжили трапезу.

– У меня всё ещё прозаичнее, - вздохнул Конотоп, вгрызаясь в огромное свиное колено, из которого выступала розоватая кровь. – Трудно здесь жить не такому, как все. То в кутузку тебя запрут, то, как в этот раз, в дурку попытаются отправить. Каждый норовит пальцем ткнуть и посмеяться. И никому в голову не приходит, что я тоже могу что-то чувствовать, что я живой, и у меня свой внутренний мир есть. А потом – устал я вообще от маразма. Стабильности хочется. А тут как всё время – заснул в тепле, проснулся на северном полюсе. Купил на последние деньги кусок мяса, а он ожил и убежал. Чёрт знает что.

– А у тебя, Володя, как дела шли? – спросил Вам Кого.

– Да пока по плану, - ответил я. – Хотел попасть к себе домой – попал, хотел вас встретить – встретил. Осталось вернуться на Эгозон и добраться до Семнадцатой Плиты.

– То, что ты оптимист – это хорошо, - сказал Вам Кого. – Однако, какой вкусный ягнёнок. Удивительно удачно мы зашли в это заведение… Давайте только ещё по рюмочке… Официант! Кажется, нам нужна ещё бутылка.

– Уже, - официант оказался возле Вам Кого с бутылкой прозрачной, как слеза,

жидкости.

– Мне определённо у вас нравится, - восхитился Вам Кого.- Должно быть, я был вашим клиентом, когда и кафе-то самого ещё не было.

– Не хочу хвастаться, - улыбнулся самодовольно официант, - но у нас многие известные люди бывали. Взять, скажем, Жюля Верна.

– Да ну! – воскликнул Вам Кого. – Не может быть.

– Как же, как же, - подтвердил официант. – Хаживали-с сюда неоднократно. Именно здесь он попробовал свои знаменитые пурожаны…

– О! – Вам Кого, уже слегка нетрезвый, выставил вверх указательный палец. – Давайте сюда пурожаны, тоже попробуем.

– К большому сожалению, - сказал официант, - рецепт утерян. Но именно они в своё время, прямо в нашем кафе, вдохновили Жюля Верна на изобретение таких вещей, как парус, палатка, противогаз и паровоз.

– Постойте, - вспомнил я. – Кажется, паровоз кто-то русский изобрёл. Или я не прав?

– В некотором смысле, - согласился официант. – Ведь Жюль Верн изначально был русским. Он начинал писать в России, когда влюбился в студенческие годы в девушку по имени Юлия, и печатал свои рассказы под псевдонимом Юлий Верный. И уже затем, будучи сослан во Францию за рукоприкладство…

– Кто? – удивился Вам Кого. – Жюль Верн?

– Ну да, - кивнул официант. – Он много к чему руку приложил. Вот, к примеру, прямо здесь, на салфетке, он написал своё знаменитое стихотворение «Плакала Саша, как лес вырубали. Егерю руку сломала в печали».

– Это разве не Некрасов? – уточнил я.
– Или Блок…

– Да идеи тут буквально витают в воздухе! – пояснил официант. – И Жюль Верн тогда, расплакавшись над утратой своей Юлии, горестно швырнул салфетку со стихами в огонь, поэтому никто не успел их прочитать. Но салфетка рассыпалась в пепел и разлетелась по воздуху, так что ничто не пропало даром.

– Удивительная история! – сказал Вам Кого. – Давайте-ка ещё разольём.

Как только Вам Кого наполнил свою рюмку, к столу подскочил Кентел, выкрикнув «Разрешите у вас побулькать!», засунул в неё соломинку и усиленно подул, выплеснув всё содержимое рюмки прямо на стол.

– Кентел! – воскликнул Вам Кого. – Это уже чёрт знает что! Иди вон, телевизор лучше посмотри.

Кентел насупился и вернулся на своё место, принявшись остервенело лизать мороженое.

– А вы заметили, между прочим, - сказал Конотоп, пока Вам Кого вновь наполнял рюмку, - что маразм распространяется неравномерно? Иногда зашкаливает, а иногда словно бы ничего странного и не происходит?

– Я заметил, - согласился я. – Вот, к примеру, когда я сказал Естременте…

Я осёкся, поскольку Вам Кого замер, выпучив глаза и не донеся до рта рюмку.

– Вы сказали это слово? – дрожащим голосом произнёс он. – Володя, но зачем? И почему оно не сработало?

– Не сработало понятно почему, - ответил за меня Конотоп, облизывая испачканную кровью морду. – Потому что в маразме вообще ничего толком не работает. Смотрите – вот и я сейчас скажу это слово. Естрементеракориндо!

Я вздрогнул, поскольку за Вам Кого колыхнулась штора.