Космонавты живут на Земле. Книга 2
Шрифт:
говорит: «Мы и не из такого сырья десантников делали. Сам будешь потом благодарить». И знаешь, Женька, так мне стыд за тот случай щеки жег, что я уже на первом прыжке отличился. Был третьим на очереди. Двое оробели, инструктор отставить их приказал. А я сам в люк шагнул. И таким все нестрашным представилось...
В лунном свете Женя отчетливо видела и тонкие вздрагивающие крылья Жориного носа, и легкую улыбку на губах.
—А тот, рекордный прыжок был трудным?
—Не надо, Жень, а то я начну тебе, как журналисту, заученными фразами резать. Лучше под настроение сам расскажу когда-нибудь.
Женя шепотом предупредила:
—Тсс... видишь, по лесенке Рогов поднимается?
Георгий обернулся и увидел: тяжелыми медленными шагами, что-то насвистывая, взбирается по стунепькам журналист. Белеет перекинутое через плечо полотенце.
—Ну и пусть, — развеселился Каменев, — а мы тут сбежим. Только я первый, а ты за мной. Пошли!
Сухой песок заструился под ногами.
Когда Рогов подошел к подъезду гостиницы, на асфальтовой площадке уже никого не было. Он громко вздохнул и направился к себе в номер.
* * *
Каменев прошелся вдоль стены учебного класса, увешанной схемами нового парашюта, и остановился у широкого подоконника. На спине тотчас почувствовал всю силу среднеазиатского полуденного солнца. Украдкой посмотрел на слушателей. Их вето десять: девять космонавтов да полковник Нелидов, деликатно попросивший разрешения присутствовать на первом занятии. Десять слушателей, но как трудно держаться перед ними! Никогда еще не было у капитана Каменева такой аудитории, и поневоле брови на его лице сводит от напряжения. Георгий встретился с подбадривающим взглядом Жениных глаз и почувствовал — сразу стало легче.
«Спасибо, хоть один свой человек, — подумал он, — а то совсем бы стушевался».
Нет. Еще полковник Нелидов смотрит на него доброжелательно. А космонавты... Те, ради кого прислали его сюда, в далекие знойные степи... Марина Бережкова стальной пилочкой точит ногти. Субботин, позевывая, смотрит в распахнутое окно. Заречной далью, что ли, любуется? Ножиков что-то записывает в тетрадь. Майора Локтева обуяла сонливая истома, и он беззастенчиво опустил веки. Морщит лоб подполковник Костров, и мысли у него, вероятно, далеки от парашютной подготовки. Только Игорь Дремов и самый молодой из парней капитан Горелов с критическим интересом наблюдают за его движениями.
Каменев справился с нахлынувшим волнением, взял указку.
– О том, что такое парашют и что его изобрел русский человек Котельников, рассказывать не буду, — попробовал заговорить он несколько вольно, но с задней скамьи тотчас донесся флегматичный голос Субботина:
– А надо было бы!
Каменев подумал, что это насмешка, но Андрей так же спокойно закончил:
– Говорю, надо бы, потому что мы уже около года как не прыгали, и некоторые из нас, наиболее мечтательные, будут вместо вытяжного кольца за пояс себя дергать.
– Андрей, не перебивай человека, после выскажешься, на переменке, — осадил его Костров.
– Чего это ради? — заспорил Субботин. — Я даже в первом классе предпочитал в основном на уроках высказываться, а не на переменках.
Каменев подошел к доске, обвел чертеж тонким концом указки.
– Перед вами, товарищи, схема нового высотного парашюта П-семьдесят шесть. Именно с таким придется вам совершать в Степновске тренировочные прыжки.
– Попутный вопрос, — снова перебил Субботин. Каменев покоробленно вздрогнул. Ему показалось, что реплики Андрея направлены против него, и от этого он еще более оробел.
– Да, я слушаю, — разрешил он.
– Скажите, — приподнялся Андрей, — лично вы свой рекордный высотный прыжок совершили с этим парашютом или нет?
– Газеты
– Благодарю за совет. Однако в печати тип парашюта не назывался. Действительно, газеты надо читать. Только повнимательнее. Поэтому я и спрашиваю у капитана Каменева: с таким ли парашютом он прыгал с аэростата, устанавливая рекорд?
– Это к теме нашего занятия не относится, — сухо ответил Георгий. Но Субботин лишь распалился и, вставая со стула, упрямо заявил:
– Нет, относится. Если вы прыгали именно с этим парашютом, это ж самая лучшая аттестация ему.
Каменев улыбнулся, настороженность сразу исчезла. Так вот, оказывается, что — Субботин хочет его приободрить. Он вовсе далек от мысли о какой-либо обструкции.
– Я действительно прыгал с парашютом данной конструкции, — признался Каменев, — правда, мой экземпляр имел некоторые усовершенствования, но схема такая же.
– Вот это и требовалось доказать, — Андрей одобрительно кивнул головой и сел, — теперь продолжайте, товарищ капитан, будем с интересом вас слушать, — закончил он приветливо, и у Георгия растаяли последние опасения. «Странный народ эти космонавты, — подумал он, — пытливые, колкие, требовательные и в то же время такие участливые к чужим затруднениям».
– Парашют П-семьдесят шесть — последняя новинка нашей авиационной техники, — заговорил Каменев. — Он предназначен для индивидуальных и групповых прыжков с больших высот. Купол его отличается большой прочностью. Я в космонавтике дилетант, но думаю, что во время дальнейших полетов мы не можем застраховать пилотов звездных кораблей от необходимости приземляться не с кораблем, а отдельно от него, покидая корабль путем катапультирования. Вполне вероятно, что при этом само катапультирование будет в целях безопасности происходить на больших высотах. Как мне кажется, в этом случае прыжок космонавта будет коренным образом отличаться от обыкновенного спортивного или тренировочного прыжка.
– Чем же? — спросил Алексей Горелов.
Каменев скрестил на груди руки и подошел к нему.
—Прежде всего психологической нагрузкой. Допустим, я парашютист-спортсмен, а вы, Алексей Павлович, летчик-космонавт, возвращающийся из длительного полета на нашу родную Землю. Какая между нами разница? Я иду в полет свежим, полным нерастраченных сил, потому что передо мной стоит только одна задача — прыгнуть, выполнить норматив времени при задержке прыжка, отработать какие-то элементы свободного парения иблагополучно приземлиться. Вы же утомлены долгим пребыванием в невесомости, перенесенными перегрузками, обросли бородой, очень напряжены, устали. Возможно, в полете вы переносили тяжелый температурный режим или выходили из люка в безатмосферное пространство. А может, огромных усилий потребовало устранение какого-нибудь дефекта внутри корабля. Плюс к этому нервное напряжение, рожденное одиночеством. Кому прыгать труднее — мне или вам? Ясное дело, вам. В таком состоянии длительный затяжной прыжок труден. Не исключено, что вы можете потерять на секунды и сознание. Так вот на этот случай на П-семьдесят шесть установлен идеально срабатывающий счетный механизм. Что бы с вами ни случилось, а на необходимой высоте парашют автоматически раскроется. Если вдруг произойдет отказ кислородного оборудования, вступит в действие аварийный баллончик, рассчитанный на двадцать минут. Парашют очень прост и надежен в эксплуатации. Лично мне пришлось совершить с ним пятнадцать прыжков: пять тренировочных и десять испытательных. А теперь перейду к краткому описанию аэродинамических качеств парашюта и его конструктивных особенностей.