Космос Декстера. Пожиратели
Шрифт:
Ликвидатор Синдиката здесь совершенно не причём! А значит и расставаться с краденым грузом не придётся. Вот только радоваться я не спешил.
— Мы сильно подставились? — спросил я, наконец осознавая, насколько разительные перемены произошли в колонии, пока мы, ничего не подозревая, коротали время за выпивкой.
— Тем, что добровольно отрезали корабль и себя от колониальной сети во время чрезвычайной ситуации? А ты как думаешь? — Фогель кивнул в сторону охранников. — Я даже не могу представить, сколько уведомлений, требований и предписаний, направленных службой безопасности на «Церу»,
Я тоже оглянулся в их сторону.
— Значит всё плохо?
— На удивление, нет, — впервые за сегодня управляющий улыбнулся. — Вы, конечно, очень не вовремя затеяли обмен своего портативного узла связи на медицинский гель. Но в этом нет ничего незаконного. Ни в самой сделке, ни в том, что корабль остался без связи.
— То есть, это всего лишь неприятная накладка и можно не переживать? — с надеждой улыбнулся я.
— Ага, вроде того. Мне нужно уходить, — он, не глядя, выключил звук на браскоме, продолжавшем трещать от бесконечных сообщений, — о нашем разговоре уже донесли и шишкам из СБ не нравится здесь моё присутствие. Ты главное про наши дела молчи, и всё будет хорошо.
— То есть будет обыск? — словно невзначай уточнил я, стараясь держаться максимально непринуждённо, хотя у самого подступил ком к горлу.
— Без веских на то причин ваши гражданские права никто нарушать не станет, — слова Фогеля вызвали во мне неожиданное чувство удовлетворения. — Поэтому просто не давай им такого повода.
Он объяснил, что если бы безопасники имели явные основания, давно бы действовали жёстче. Хотя охранники и начали вскрывать корабль, но стоило мне выйти и всё изменилось. С этим моментом всё более чем понятно, и здесь некого обвинять. Всему виной послужила невозможность службы безопасности с нами связаться. Получается, у охраны действительно имелись серьёзные причины попытаться попасть на борт «Церы».
— Справишься? — уже без улыбки, с холодным блеском в глазах, спросил Фогель.
— Вполне, — ответил я без колебаний и уверенно кивнул. — Проблем не возникнет. Гарантирую.
Спрашивать о том, почему Фогель сразу не сказал обо всём вот прямо я не стал. Теперь ответ стал очевиден — инцидент с ретранслятором в колонии, похоже, вызвал временную рокировку в системе власти. Управляющий оказался отрезан от закрытых каналов информации.
Поэтому он решил не афишировать нашу связь, предпочитая действовать с позиции стороннего наблюдателя. Честно говоря, я бы и сам поступил так же на его месте. Проще всего соврать, что находишься здесь исключительно для предотвращения эскалации, которая, конечно, была бы вредна для колонии, а значит и корпорации.
Такая версия удобна со всех сторон: у безопасников не будет видимого повода выпроводить Фогеля за пределы посадочной площадки, и, если ситуация выйдет из-под контроля, он будет находиться достаточно близко, чтобы оперативно устранить угрозу в моём лице.
— Давай, спрашивай, — наконец не выдержал корпорат.
Фогеля будто подменили — передо мной оказался совсем другой человек. Он больше не демонстрировал холодную отчуждённость, с которой встретил меня вначале. Исчезли резкость, раздражение, отстранённость. Вместо этого передо мной стоял человек, готовый к диалогу,
Лучшего момента для разговора сложно было придумать. Мы стояли в отдалении от всех, наедине, и он явно колебался, словно взвешивая, стоит ли делиться чем-то важным. Мне казалось, ещё немного — и я получу ту самую информацию, ради которой затевался этот разговор.
У меня возникло множество вопросов, но, к сожалению, я не успел получить на них ответы.
Внезапно раздался едва слышный сигнал. Фогель вздрогнул, едва уловимо изменился в лице. Его браслет завибрировал, несмотря на то, что он ещё несколько минут назад перевёл его в беззвучный режим.
Я сразу понял: что-то пошло не так.
Почти одновременно с этим я заметил, как в нашу сторону быстрым шагом направился командир группы охраны. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Фогель молча дождался его приближения, не произнеся ни слова, и, как только безопасник приблизился, без всяких вопросов направился вместе с ним к своему вездеходу.
Очевидно, у службы безопасности лопнуло терпение. Им уже доложили, что Фогель не только появился возле звездолётов, но и зачем-то затеял беседу со мной. Вероятно, для корпоратов это выглядело подозрительно. Они не могли не понимать, что такие разговоры ведутся не просто так. Кто-то другой на моем месте, возможно, увидел бы в этом тревожный знак, но я понимал: для нас с экипажем ничего принципиально не изменилось.
Отношение службы безопасности к нам оставалось неизменным. Досмотр был неизбежен.
Как успел предупредить управляющий, нам предстояла рутинная, но крайне строгая проверка. Охрана изучит навигационные данные нашего корабля, сверит их с данными из базы колонии, проверит маршруты, проведёт полный анализ логов. Если у них не возникнет подозрений о нашей причастности к диверсии с ретранслятором связи, проверка завершится, и нам позволят дальше оставаться на борту, занимаясь своими делами. Однако я всё равно переживал, ведь не мог исключить вероятности того, что безопасники решат углубиться в расследование.
Хотя я знал, что мы не имели к инциденту никакого отношения, оставался один момент, который заставлял меня сохранять настороженность: контрабандный груз.
В другой ситуации сам по себе возможный обыск не слишком беспокоил бы меня — но у нас отсутствовали способы скрыть товар от посторонних глаз. Сложно спрятать несколько огромных контейнеров. К тому же, когда один из них серьезно поврежден и его содержимое закрыто от посторонних глаз лишь куском брезента, перетянутого стальными тросами.
Радовало, что корпораты не собирались проверять корабли без веской на то причины. Поэтому я оценивал риск неблагоприятного развития ситуации, как минимальный.
Ещё нам предстояло, как и всем остальным звездолётам, находящимся в данный момент на шахтёрской колонии, пройти через процедуру принудительного слива топлива из корабельных баков.
С юридической точки зрения это было идеальное, тщательно продуманное решение. Оно позволяло корпорации фактически арестовать все суда, при этом не подвергаясь риску получения многомиллионных исков за нарушение прав и свобод граждан Содружества.