Коснуться небес
Шрифт:
– Через два года после этого твои родители развелись?
Я киваю.
– Но думаю, их брак трещал по швам, еще когда она была беременная. Я редко видел их вместе.
– Думаешь...?
– она замолкает, не в силах закончить свой вопрос.
– Она изменяла ему? Что эти дети были не от него?
– я пожимаю плечами.
– Возможно. Но все это уже не актуально. Это все... в прошлом.
Она медленно выдыхает.
– Это сложно принять, Ричард.
– Никто не знает, кроме Фредерика. Я не думал, что это важно.
–
Все еще не понимаю почему, но подсознательно я верил, что это важно, иначе бы не стал делиться этим с Роуз.
– Так ты любишь своих сестер больше всего?
Она проводит руками по своим блестящим каштановым волосам.
– Не могу представить, что полюблю кого-то сильнее, чем их.
– Ты же осознаешь, что Лили любит Лорена сильнее, чем кого-либо на планете Земля? Если бы им пришлось выбирать между кислородом и друг другом, уверен, они бы выбрали задохнуться, но вместе.
На секунду она задумывается об этом, ее брови приподнимаются, и я практически слышу, как вертятся колесики у нее в голове.
– Я не прошу тебя любить меня, - говорю я ей.
– Думаю, мы оба достаточно умны, чтобы выбрать кислород.
Не поминаю, какие выгоды может принести мне любовь.
Ее взгляд опускается, а губы кривятся. После минутного молчания, она говорит:
– Я бы умерла, если бы это означало, что мои сестры выживут. Ты считаешь, что это глупо, но иногда любовь стоит каждого сделанного тобой безумного выбора, - она спрыгивает со столешницы.
– О, и ты мой номер три.
– Я превзошел Поппи?
– я сильно стараюсь не улыбнуться.
– Я вижу ее реже, чем тебя.
В ответ я обнимаю Роуз за талию.
– Не разрушь это, - выдыхаю я, нежно целуя ее в шею. Моя рука опускается по ее хрупкой спине, и я оставляю последний поцелуй у нее на лбу; почему-то он чувствуется более подлинным, чем все предыдущие.
– Ты околдовала мои тело и душу.
Она смотрит на меня.
– А ты разрушил все с помощью цитаты из Гордости и предубеждения.
Я усмехаюсь.
– Что? Я думал, мы специально постоянно используем клише.
– Попробуй в следующий раз процитировать книгу, а не фильм.
Выгибая бровь, я театрально декламирую:
– Ты пронзаешь мне душу. Я нахожусь между мукой и надеждой, - я качаю головой.
– У меня нет того самого кольца для всего этого, дорогая.
Смех срывается с ее уст.
– Возвращайся к работе. Увидимся утром. О, подожди, - она имитирует удивление, - уже утро. Увидимся, когда наши пути снова пересекутся.
Я провожаю ее взглядом до лестницы, ее прекрасная круглая попка подпрыгивает под тканью шелкового халатика.
– Откуда ты знаешь, что они вообще пересекутся?
– спрашиваю я, прежде чем вернуться к своему компьютеру. Она гипнотизирует меня своим взглядом,
Глядя поверх плеча так, что ее шелковистые волосы обрамляют красивое лицо, Роуз говорит:
– Потому что они всегда пересекаются.
ГЛАВА 14
РОУЗ КЭЛЛОУЭЙ
Я не пошла спать. Вместо этого решила принять душ, пока остальные еще не проснулись. Ванная - мой персональный ад. Думаю, это третий или второй круг. Скотт ван Райт - дьявол в маске, уверенно занимает первый ярус.
Две душевые кабинки разделены покрытой плиткой стеной, которая едва ли достигает уровня груди. Как будто мы должны давать друг другу "пять", пока моем голову.
Я быстро моюсь, но у меня есть некий повседневный ритуал, включающий в себя тщательное внимание к грязи под ногтями, полоскание, мытье шампунем и кондиционером; эту рутину я повторяю дважды. С этими пунктами я уже закончила. Но есть еще несколько других.
Я поднимаю свою ногу к смесителю и, упираясь ступнею, бреюсь. Бритва медленно скользит по коже, так как я стараюсь не порезать себе лодыжку или колено.
И в этот момент дверь в ванную комнату открывается.
Я опускаю ногу, пока теплая вода из душа льется на мое голое тело. Пожалуйста, пусть это будет Коннор.
Меня пугает собственное желание; я реально надеюсь, что из всех живущих в доме людей, в ванную зашел сейчас именно он. Даже если это означает, что он оторвался от своей работы над отчетом.
Ненавижу, что меня так сильно тянет к человеку, который считает любовь всего лишь слабостью. Но одновременно с тем, я обожаю тот факт, что на всем белом свете, нет никого подобного Коннору Кобальту.
И я та, у кого он есть.
Заглядывая через стенку, я вижу, что это отнюдь не Коннор, это Скотт, и он направляется к одной из раковин. Кажется, он не замечает меня, просто включает кран и начинает чистить зубы. Я неподвижна, словно статуя. Единственное, что я сделала, это прикрыла руками грудь, но глобально я все еще голая, стою здесь под струями теплой воды.
Мне следует игнорировать Скотта и просто вернуться к бритью ног, но я не могу расслабить свои напряженные мышцы.
А еще мне не следует наблюдать за ним, но я внимательно изучаю черты его лица. Прилизанные с помощью геля белокурые волосы, щетину на щеках и покрасневшие от раннего подъема глаза.
Он сплевывает в раковину и встречается со мной взглядом в тот момент, как вытирает полотенцем свой рот.
– Да?
– Я ничего не сказала, - мой голос даже немного добр. Не знаю, куда исчез холод, с которым я должна была бы произносить каждое адресованное Скотту слово.