Коснуться небес
Шрифт:
– Ага, это компания моего пра-прадедушки, - объясняет он.
– Тебе вероятно известно, каково это. Люди постоянно спрашивают у тебя, какой из напитков Физзли тебе больше всего нравится. Ну, я предполагаю, что ты предпочтешь нугу или корицу.
Я стою молча, и это дает Коннору возможность сказать:
– Безусловно, мужик, - он кивает так, словно восхищается этой нугово/коричной беседой.
Конечно, я наверное, могла бы относиться к Патрику с определенным уровнем уважения, но сейчас не время, чтобы налаживать связи. У меня есть...
– я проверяю часы - четыре минуты до начала эфира
– Можешь дать нам минутку, Патрик?
– спрашиваю я.
– Ага, конечно, - он уходит в толпу, вероятно на поиски кого-то моложе, чем он сам.
Когда я поворачиваюсь к Коннору, его глаза пробегают по мне.
– Это не доставляет мне удовольствия так же, как и тебе, - говорит он сразу же.
– Поверь мне, я должен использовать слова "убийца" и "чувак" в одном гребаном предложении.
– Ты не должен ничего делать, - отвечаю я.
– Даже называть меня деткой, серьезно, - я ударяю его по предплечью.
– И ты заключил его в эти ваши братские объятия, Коннор. Кто ты?
– я не даю ему времени на ответ, потому что знаю, что это будет чем-то безумно раздражающим.
– И что же ты делаешь с Выпечкой Ньюбелл? Хочешь с ними сотрудничать? Это выглядит немного фантастично. Положите магниты в печенье, и всех стошнит.
Я заканчиваю свою тираду, и он смеется надо мной по полной. Но на этот раз все иначе.
Его улыбка, будто говорит мне, что каждое сказанное мною слово было особенным. Словно оно принадлежало ему и мне.
– Что?
– кричу я, но мой голос смолкает, когда я вижу взгляд, говорящий, что все, о чем мне нужно думать - это он.
Коннор переплетает наши пальцы и притягивает меня к своей груди:
– Ничего, дорогая, - его теплое дыхание касается моего уха, когда он наклоняется ближе.
– Ты выглядишь роскошно в этом платье. Оно твое?
Оно твое? Он спрашивает о том, я ли разработала его. Я киваю.
Коннор убирает мои волосы от лица, перекидывая их через плечо, и я шумно втягиваю воздух. Его пальцы пробегаю по черной ткани с шипами на воротнике и легонько скользят по голой коже шеи.
– Оно так роскошно, что...
– говорит он, - я с величайшим удовольствием собираюсь снять его сегодня ночью с тебя, - Коннор целует меня в щеку, и я оглядываюсь, пробегая взглядом по лицам собравшихся, и вспоминая, что мы на публике.
С сотнями других людей.
Мои эмоции внезапно успокаиваются, и когда Коннор сжимает мою руку, я понимаю почему.
Ло прав. У Коннора есть дар.
На экране идет обратный отсчет десяти последних секунд.
Десять секунд.
Это все, что осталось, чтобы понять, потерпит ли это шоу неудачу.
Десять дурацких секунд.
* * *
Ролик длится тридцать минут, и все выглядит не слишком хорошо.
Я стою рядом с Лили, которая прикрывает рукой глаза, время от времени подглядывая, пока мы наблюдаем за тем, как поезд нашей жизни терпит крушение. Шестеро из нас собрались в знак солидарности возле чертового растения в горшке, ожидая окончания этого шоу.
Взгляд Коннора маячит между экраном, моими родителями и Скоттом. Могу сказать, что Коннор хотел бы встрять в их разговор и разбить в дребезги все уловки Скотта, подружиться с моими мамой и папой, но он стоит здесь. Со мной. И я ценю это больше, чем он думает.
Мы уже наблюдали сюжет о визите медиума, и затем я пережила пятиминутный ролик, в котором Дэйзи вытворяла трюки, ездя на заднем колесе своего Ducati. Она разогнала мотоцикл слишком сильно, а затем соскользнула со спинки сидения и свалилась с него. Но вместо того, чтобы заорать или расплакаться, она подняла свой уехавший без нее мотоцикл и попробовала снова.
После увиденного, наша мать выглядела готовой броситься к нам и отругать Дэйзи на глазах у всех. Единственное, что ее остановило - две сотни зрителей.
Я допиваю второй бокал шампанского и хватаю еще один до того, как официантка успевает отойти. Сегмент с интервью - самая интересная часть шоу Принцессы Филли. Никто из нас не видел метраж с другими участниками. Скотт проводил эти интервью в кабинете, где книги создавали дополнительную звукоизоляцию; он стоял за спиной Саванны и задавал вопросы. Он просто диктовал их оператору, а она уже задавала их вслух, так чтоб на видео не был записан его голос. Не дай Бог, кто-нибудь узнает, что он дирижирует этим шоу.
– Лили и Ло еб**ся много, - говорит Рик, каждое матерное слово соответствует пищащему звуку. Он сидит в коричневом кожаном кресле.
– Если бы нам нужно было дать оценку по мере того, у кого больше всего секса, то первое место занял бы мой брат, затем его девушка, далее, наверное, Коннор и его рука.
Рядом со мной Коннор усмехается и потягивает свое вино, находя комментарии Рика более забавными, чем они кажутся мне.
Взгляд Рика обращается к открывающейся двери.
Внутрь заглядывает Дэйзи, а затем и вовсе заходит в кабинет.
– Ты мне нужен на пару секунд, - говорит она.
– О чем был последний вопрос? Если это важно, то я могу зайти за тобой попозже.
Рик встает.
– Нет, все в порядке.
Мне не нравится то, на что намекает это видео. Зачем это вообще показали?
Мы слышим голос Саванны, но не видим ее.
– Он оценивал людей, предполагая, у кого в доме больше всего секса. А как бы ты оценила всех ребят?
– спрашивает Саванна.
Лицо Дэйзи светится, и она улыбается.
– Не спрашивай ее, - говорит Рик.
– Лили и Ло, - игнорирует его Дэйзи, игриво усмехаясь. Она подпрыгивает так, словно перепила кофеина.
– Они тра*ются реально много.
Рик закатывает глаза.