Косово поле. Россия

Черкасов Дмитрий

Мирьяна выложила перед Брониславом Лаиновичем [62] лист с вопросами.

Генерал быстро прочел семнадцать строк и поднял глаза на журналистку.

— Это, как я понимаю, официальная часть?

— Да.

— Что остается за кадром?

— Всё, что не соответствует мнению цензуры. Реальные потери, участие добровольцев, спецоперации...

— Я видел много ваших репортажей. — Бронислав галантно дал Мирьяне прикурить и подвинул к ней пепельницу. — Вы жестко работаете.

62

Бронислав Лаинович — генерал, бывший командующий воздушно десантными войсками

югославской армии. В марте 2000 года был расстрелян неизвестными в центре Белграда. Убийство Лаиновича практически идентично в деталях убийствам Радована Стойчича в 1998 году, который возглавлял специальную полицию СРЮ и занимался расследованием преступлений усташей в Боснии в 1991 1994 годах; Желько Ражнятовича по кличке Аркан и министра обороны СРЮ Павле Булатовича, происшедших в начале 2000 года. Во всех четырех случаях исполнители использовали один тип оружия (автоматы Калашникова), нападения были совершены в центре Белграда «людьми в масках», стрельба велась очередями в корпус жертвы, что исключало вероятность спасения. Пуля из АК пробивает любой бронежилет с расстояния до 100 метров. Некоторые нюансы стрельбы (в центр ростовой мишени), выбор позиции, страховка и уход характерны для действий специального подразделения, прошедшего подготовку в тренировочных лагерях израильской разведки. Нападавшие использовали крайне сильное прикрытие и исчезали буквально через 15 секунд после акции. Ни одно из четырех вышеуказанных преступлений не раскрыто. У следствия практически нет ни одной зацепки, что также указывает на стоящие за спиной исполнителей зарубежные спецслужбы. Убийства Стойчича, Ражнятовича, Булатовича и Лаинонича используются западными и некоторыми российскими СМИ для фабрикации версии о причастности к заказным убийствам Слободана Милошевича. Президента СРЮ открыто называют «вдохновителем» и «основным заказчиком» этих преступлении, якобы устраняющими конкурентов и политических противников. В самой Югославии версию причастности Милошевича к убийствам патриотов сербского народа поддерживают так называемые «оппозиционеры» во главе с Вуком Драшковичем. По сведениям из независимых источников, партия Вука Драшковича в период с 1995 года получает ежегодно до 6 миллионов долларов со специальных счетов ЦРУ, БНД и Ми 6. Только за январь март 1999 года «оппозиция» стала богаче на 10 миллионов у.е. Для самого Вука Драшковича на подставных лиц оформлены вилла в Майами (США) стоимостью около 1,5 миллиона долларов и дома в Бельгии и Франции. У оппозиционеров помельче имущество за границей Югославии соответствующее — более скромные коттеджи и квартиры в Германии, Испании, Венгрии и Чехии. Подавляющее большинство соратников Вука Драшковича гласно или негласно имеет двойное гражданство. Основные контакты югославской оппозиции (помимо разведсообщества) — польские правозащитники, Белорусский Народный Фронт, УНА УНСО (украинские националисты), парламентарии стран Балтии (Латвия, Литва и Эстония) и российские правозащитные и экологические фонды, финансируемые иностранным капиталом.

— По другому не умею, — ослепительно улыбнулась сербка.

— Да и не надо, — согласился генерал, разминая сильными пальцами ароматную сигару. — После войны цензура ослабнет. И все ваши репортажи пойдут без купюр.

— Хотелось бы надеяться...

— На три вопроса из списка я отвечать не буду.

— Я понимаю. — Мирьяна стряхнула пепел. — А без камеры?

— Полностью к вашим услугам. Только вы должны мне дать слово, что не будете пользоваться диктофоном.

— И вы мне поверите? — журналистка хитро блеснула огромными глазами.

— Милая девушка, — кряжистый седой десантник отрубил кончик сигары миниатюрной настольной гильотиной, — мне достаточно вашего слова. Я уже навел справки и знаю, что вы собой представляете...

— Женщины такие непредсказуемые, — Мирьяна закинула ногу на ногу, чуть не смахнув взметнувшейся полой бордовой юбки бумаги с края стола.

— У ваших коллег о вас иное мнение, — невозмутимо

заметил Лаинович.

— Хорошо. Даю слово, — сербка засунула руку в сумочку и с притворным вздохом выключила маленький «Olimpus».

— Что вас интересует?

— Русские добровольцы.

— Они есть, — генерал покрутил в руке так и не зажженную сигару, — но эта тема полностью закрыта. Мы не имеем права подставлять этих парней.

— Недавно был случай, когда шептары убили одного из них и продемонстрировали документы. Некий капитан из Министерства по чрезвычайным ситуациям России.

— Да, я слышал об этом, — кивнул генерал, — но точной информацией пока не располагаю. Российский МИД ведет свое расследование. Много неясностей...

— А подробнее? Ведь информация уже прошла.

— Непонятны три вещи. Первая — как он оказался на границе Косова с Македонией, в десятке километров от передовой линии наших подразделений. Вторая — почему при нем обнаружены внутрироссийские документы и российские деньги, совершенно ненужные здесь. И третья — вооружение. Один старенький АК «сорок семь» и всего два магазина по тридцать патронов. Ни ножа, ни гранат, ни пистолета, ни достаточного или хотя бы разумного боезапаса. Равно нет фляги с водой и никакой еды, — Лаинович отвечал коротко и с военной точностью.

— Ваше мнение?

— Инсценировка. Косовары по своим каналам получили похищенные в России документы и подложили их к мертвому телу. Не обратив внимания на детали. Убитый — вероятнее всего, серб или македонец. Тело перевезли в зону боев и пригласили корреспондентов.

— То есть потерь среди русских добровольцев нет?

— Раненые есть, погибших, к счастью, нет...

— В самом Косове их много?

— Около сотни. Все они, как вы понимаете, действуют под сербскими именами и фамилиями. В основном специалисты по противовоздушной обороне. В моих подразделениях их нет.

Генерал слукавил, но Мирьяна не стала ловить его на слове.

— А независимые группы?

— Об этом вам надо поинтересоваться у Аркана.

— Вы же понимаете, что сейчас это невозможно, — Желько Ражнятович был где то в Косове и в ближайшее время в Белград не собирался.

— Понимаю...

— Хорошо, оставим эту тему. — Мирьяна взяла с блюдечка чашку свежезаваренного кофе, принесенного адъютантом.

Молодой рослый лейтенант мягко прикрыл за собой дверь, кинув последний обжигающий взгляд на роскошную фигуру журналистки.

Генерал мысленно улыбнулся.

Когда то и он был таким же юнцом, пожирающим глазами встречных красавиц.

— Тут был слух, — Мирьяна изобразила на лице смущение, — о спецоперации в горах и о спасении двадцати женщин с детьми.

— Вам и это известно? — не сдержался генерал и тут же обругал себя за то, что так бурно отреагировал.

Журналистка облизнула губы.

— Ладно, — Лаинович обреченно вздохнул, — слушайте... Только тут без шуток. Ни одна живая душа знать не должна...

После перенесенного ужаса, каковым он был охвачен в ожидании так и не состоявшегося прихода вымогателей, Николай Ефимович Ковалевский ожил.

Он получил свою порцию матюгов со стороны оперативников из Главка, потративших три дня на бессмысленное протирание штанов в райотделе милиции, выслушал ехидные замечания дядюшки, поцапался с тупой, но страшно занудливой женой Дианой, пропустил пару важных встреч с депутатами Законодательного Собрания и лишился магнитолы, украденной неизвестными взломщиками из его автомобиля в одну дождливую ночь.

Причем сволочи не стали аккуратно вскрывать дверцу «вольво» с помощью линейки или накидной петли, а просто расколотили обломком кирпича боковое стекло, чем ввели прижимистого Ковалевского в лишние траты на его замену.

Но всё рано или поздно кончается.

И страх уходит, если не получает дополнительной подпитки в виде угроз вымогателей.

Николай взбодрился, отбросил грустные мысли и с головой ушел в бизнес по выколачиванию льгот для своей организации.

Забота о несчастных очередниках — дело непростое. Тут с кондачка не решить.