Косой крест

Минский Сергей

– Пап, я тебе уже как-то рассказывал. Это и есть Женя… Емельянов. Познакомьтесь. Жень, это мой папа – Альберт Михайлович Сосновский. Прошу любить и жаловать.

Старший Сосновский протянул ладонь для рукопожатия. Оно оказалось не сильным и не слабым. И руку Альберт Михайлович подавал почти что ладонью вверх, а после того, как пожал, накрыл сверху другой.

– Очень приятно Женя. Я помню – Игорек, когда вы познакомились, уши мне прожужжал о тебе, – лукаво заметил он, – И что же ты к нам так долго не мог собраться? – он прошел и сел в кресло, положив ногу на ногу.

– Так никто не приглашал, – в

тоне хозяина квартиры с улыбкой ответил Женя и взглянул на младшего Сосновского, – Этот вопрос к Игорьку. А если серьезно… ну… вот как-то так сложилось.

– Ты садись, Женя, – Марина Витальевна перешла на «ты», – В ногах правды нет. Тем более, пока мы с Машей приготовим обед, у вас будет время поговорить с Альбертом Михайловичем… Да, Альберт? – обратилась она к мужу

– Правильно я говорю?

– Да, дорогая… А, может, чайку? Зеленого и без сахару, как мы в Средней Азии когда-то делали в жару, – он вопросительно посмотрел на Женю.

– Нет-нет, спасибо.

– А мне… пожалуй, да, – Альберт Михайлович перевел взгляд на жену, – Мариночка, с лимончиком, пожалуйста.

– Хорошо. А ты, Игорек?

– Нет, мам. Спасибо.

– Маш!? – позвала Марина Витальевна дочь, – Пойдем – поможешь мне: лучший отдых – это смена занятий, – и она ушла в кухню. А через минуту туда же своими ножками в розовых носочках продефилировала и Маша.

6.

– Разрешите?

Жене никто не ответил. Помещение, в которое, постучавшись, заглянул, казалось совсем темным после улицы и пронизанного солнцем холла. В лицо пахнуло горячим и, показалось, влажным воздухом, отозвавшимся в носу специфическим канцелярским духом. Запах некачественной, превращавшейся в пыль с течением времени бумаги спорил с привнесенными хозяйкой кабинета ароматами дешевых духов и немолодого тучного тела. Светловолосая, со следами хны на седеющей голове женщина подняла глаза над очками и, молча, посмотрела сквозь него.

– Извините… я на работу пришел устраиваться, – Женя даже забыл поздороваться.

В глазах женщины появилось недоумение человека, которого оторвали от глубоких размышлений. Потом на какую-то долю секунды в них мелькнуло любопытство, но тут же исчезло за выработанной годами броней чиновничьего безразличия.

– Мы никого не берем, – сухо чеканя слова и отведя при этом глаза в сторону, бросила она.

– Как? – от неожиданности спросил Женя, – Обо мне же договаривались. Сказали – вы будете в курсе.

– С кем? И в курсе чего? – на лице женщины вновь появилось любопытство, и даже показалось, что она слегка улыбнулась, как взрослые улыбаются наивности детей, пытаясь оставаться серьезными.

«Ну вот, – пронзила мысль, – Насмешил кадровичку». Первоначальная неловкость, усилившись, потребовала равновесия. «Мымра!» – не замедлило позорно отреагировать подсознание.

– Меня Верницкий… Иван Иванович берет в свой отдел.

– Вот как? – с издевкой спросила кадровичка, – А почему же я об этом ничего не знаю?

– Не знаю, – пожал Женя плечами, – Мне сказали, что и с начальником экспедиции этот вопрос решен… А вы позвоните… – пришла спасительная догадка.

– Позвоню, позвоню, – перебила его женщина, – Как фамилия-то?

– Емельянов…

– Давай-ка документы… – уже более дружелюбно произнесла

заведующая отделом кадров, – Посмотрю…

Он протянул трудовую, диплом и паспорт.

– Военнообязанный? – спросила она.

– Да, – рука, опередив мысль, метнулась к нагрудному карману, – Вот.

– Емельянов Евгений Иванович… – медленно констатировала заведующая, – Присаживайтесь, – перешла она на «вы». Сняла трубку с белого когда-то, пожелтевшего от времени аппарата и, взяв со стола ручку, стала крутить ею телефонный диск. В глаза бросился самый край колпачка, изгрызенный зубами и ставший из синего голубым.

Хозяйка кабинета замерла. Замер вслед за ней и Женя. И секунды три в помещении царила тишина. Потом голубой кончик колпачка стал вытанцовывать на его трудовой книжке степ, ритмично перепрыгивая с фамилии на имя и обратно. Наконец, кадровичка чуть вытянула шею, подавшись вперед, отчего на ней почти разгладились морщины.

– Иван Иванович? Добрый день… Иван Иваныч, вам в отдел геолог нужен? Нет? – почему-то удивленно переспросила она, – Уже нашли?

Женя не успел еще ничего подумать, как тепло прилило к щекам. «Неужели опоздал? – в запале он про себя даже ругнулся, – Сволочи – два лишних дня проваландались с документами после отработки… Неужели опоздал?»

– Да у меня здесь молодой человек сидит, – голос отвлек от размышлений, – Говорит, что вы его берете… Емельянов… Евгений…

Появившаяся надежда, сосредоточившись в ушах, максимально напрягла слух – так захотелось услышать голос в трубке. «Может, еще не все потеряно? – пронеслось в голове, – Может, это обо мне?»

– Да… Поняла Иван Иванович… Хорошо Иван Иванович… – заведующая заулыбалась, и ее лицо неожиданно стало моложе, и даже пробившаяся у корней волос не закрашенная хной седина уже не так ее старила, – Да-да, все сделаю. Обязательно помогу, – продолжая еще улыбаться, она положила трубку и подперла этой же рукой подбородок. Внимательно посмотрела на Женю.

Освободившись от улыбки, кадровичка снова заметно постарела. Но все же во всем ее облике остался след разговора с главным геологом, видимо, сказавшим ей что-то светлое и хорошее. Ее лицо – посветлевшее и похорошевшее от этого – уже не в силах был закрыть панцирь чиновничьей маски. Она вдруг стала простой сердобольной теткой, желавшей помочь своему в третьем или четвертом колене племяннику, приехавшему в город из деревни устраиваться на работу.

– Ну что ж, Евгений… – кадровичка открыла зеленую книжечку паспорта, – Иванович, будем оформляться. Верницкий говорит – вы племянник Сосновского?

– Да, – Женя снова покраснел, ответив, как научили.

После обеда он, счастливый от свершившегося, уже сидел в кабинете у главного геолога и отвечал на его вопросы.

7.

Через три дня, с самого утра Женя стал собираться в дорогу. В аэропорт – к шести вечера, и, значит, он успеет не только уложить все то, что с помощью мамы готовил с собой, но и провести какое-то время с Машей. Вчера она согласилась встретиться с ним, когда он звонил Игорю и снова попал на нее. На вопрос, чем она завтра собирается заниматься, Маша ответила, что едет в Гомель – в университетскую библиотеку. Женя, даже подумать ни о чем не успел: