Косой крест

Минский Сергей

– А давайте встретимся? По городу погуляем, – предложил он. Если бы не сказал этого сразу, если бы только хотя бы секунда отделила мысль от поступка, то поступка, скорее всего, и не последовало. Женя понял это еще в тот момент, когда начинал говорить. «Слава богу, – подумал, – Значит, так надо».

– А почему бы и нет? – будто сомневаясь, проговорила Маша, – Хорошо. Я позвоню вам, как освобожусь. У нас как раз на корпусе автомат есть.

– Спасибо, Маша, – Женю снова, как тогда – в гостях, охватила радость.

– За что? – удивилась она.

– За то, что не отказали, – опять, не задумываясь, ответил он.

– Вы меня

смущаете, Женя. Я же не принцесса какая-нибудь, у которой вы просите аудиенции.

– Пожалуй, здесь я с вами могу согласиться лишь отчасти… – Женя вдруг осмелел, получив надежду.

– Что вы имеете в виду? – в ее голосе появилось любопытство.

– Вы, если и не принцесса по крови, то по духу уж точно.

Несколько мгновений его последнюю фразу сопровождала тишина.

– Не скрою, Женя, – в приглушенном голосе почувствовалось волнение, – мне очень приятно это слышать, не смотря на то, что я терпеть не могу комплиментарность. Почему-то я верю, что вы это сказали искренне. Спасибо. И до встречи. Завтра – ближе к обеду я вас наберу.

– До свидания, Маша.

Женя совсем забыл, что хотел поговорить с Игорем – поблагодарить его на первых порах хотя бы по телефону. Забыл. А вспомнил лишь через несколько минут после того, как поговорил с Машей – Марусечкой.

Сегодня, вспоминая вчерашний разговор, он снова ощущал в груди приятное волнение, перемежающееся с другим – волнением, порожденным страхом. Прагматичный ум, боясь поражения, предлагал вопросы, разбавляя мед радости, дегтем, пусть и смехотворных, сомнений. Плоды заблуждений разума – эти «а если…», отгоняемые уверенностью чувств, как воронье, кружили и кружили в сознании, пока он снова не отвлекся на сборы. Главное ничего не забыть, потому что неизвестно, что его может ждать там – за несколько тысяч километров от дома.

Без двадцати час неожиданно прозвенел долгожданный звонок телефона, отозвавшись в груди приливом нежности. «Маша!», – он не снял – сорвал трубку с аппарата.

– Але?

Тембр предательски изменился. Пришлось прикрыть динамик ладонью и откашляться.

– Женя? – в голосе Маши послышалась неуверенность.

– Да, Маша, это я.

– Ой! А я подумала, что или не туда попала, или, может быть, это ваш отец… Я уже освободилась.

– А где вы сейчас? – спросил Женя и сразу же вспомнил об автомате на здании университета, – Возле первого корпуса?

– Да. Я сразу же позвонила, как вышла.

– Буду минут через двадцать. Подождете там? Мне две остановки на троллейбусе.

– Конечно, Женя. Жду.

Что-то во всем этом было предсказуемым. Так показалось. Будто все, что происходило между ним и Машей, давно расписанный сценарий, и только и остается, что исполнить заученные роли. Женя вдруг осознал и то, что уже со вчерашнего дня пыталось пробиться в сознание. Он понял, наконец, что тоже не безразличен девушке, и что это так очевидно. «Как до жирафа – на пятые сутки», – подумал. И снова радость разлилась, казалось, по всему телу. Но он тут же спохватился: «Меня ждут – а я тут кайфую».

Два оборота ключа в замке Женя, изловчившись, сделал в один. Через ступеньку пролетел до первого этажа и бегом рванул к остановке. Водитель, будто специально ждал его, стоял до тех пор, пока он не заскочил на ступеньку. И только после этого закрыл двери и тронулся. «Ну, и скажи, что не судьба?» – пронеслось в голове.

Через пятнадцать минут

он уже, улыбаясь, подходил к парадному входу корпуса филологического факультета. Маша встретила его ответной, хотя и сдержанной улыбкой. И от этой улыбки снова восхищенно замерло сердце, отвечая всему, что схватили глаза.

Его русоволосая с пружинками у висков судьба предстала в легком чуть выше колена платьице, обтягивавшем красивую фигурку до середины бедер, а дальше разлетавшемся мелкими складочками. Складочки колыхались в такт движениям, привлекая внимание к себе и к стройным ножкам, на которых еле заметно, но так трогательно виднелись редкие светлые волоски. Движение глаз было мгновенным – туда и обратно, и все же успело смутить сознание неловкостью.

– Здравствуйте, Женя, – совершенно просто сказала Маша, сделав шаг навстречу, – Вы так быстро пришли… я даже не ожидала.

В ее голосе Женя уловил радостные нотки, хотя заметил – свои чувства она старается контролировать. Пришло понимание, что это не показное – не рисовка, как, впрочем, и не результат скрытности. Скорее, в чертах ее поведения сквозила какая-то аристократическая сдержанность – плод хорошего воспитания не одного поколения ее предков.

– Я тоже очень рад нашей встрече, – ответил он и снова констатировал, что ответил не так, как если бы успел подумать.

Они пошли вдоль улицы в сторону центра города, сначала беседуя ни о чем. Но с каждым разом все более воодушевлялись по отношению к понятным и тому, и другому темам. Их позиции сближались, вызывая похожие чувства. Они перешли на «ты», потому что уже не могли больше находиться так далеко друг от друга. Им было хорошо вдвоем. И они, чувствуя это, начинали смутно видеть свое ближайшее будущее, где каждый из них уже не представлял себя без другого. Иллюзия единства, хотя ни один из них ни разу не обмолвился ни о чем подобном, сопровождала обоих еще долго после того, как они попрощались у дверей пригородного поезда.

8.

Несколько раз, пока ехала, Маша открывала книгу, пытаясь вникнуть в текст. Но всякий раз мысль уплывала, перетекая, то в воспоминания моментов встречи, то в представления чего-то хорошего и светлого, перекликавшегося с тем, что произошло сегодня. Она смотрела в окно, иногда отвлекаясь от раздумий на картины природы или какие-то эпизоды на полустанках, но совсем ненадолго. Чувства, глубоко покоившиеся в ней до сего времени, вдруг взбунтовались. А возможности успокоить их не то чтобы не было – не появлялось даже намерения, настолько завораживающе прекрасным оказалось их присутствие. «Он такой милый, – думала Маша, – И без всяких заморочек…» Мысль запнулась и что-то стала искать в памяти, будто хотела опровергнуть саму себя, засомневавшись, что этих самых заморочек точно нет. «Принцесса…» – услышала она Женин голос, и сердце тут же отреагировало на него. Сначала радостно замерло. Потом вдруг – на какую-то долю секунды – озаботилось сомнением. «Это же было искренне, – стала оправдываться, словно невидимый визави утверждал, что это и есть то, что она пытается скрыть. То, что хочет оставить себе по причине получения удовольствия и что противоречит ее нравственным представлениям, – А если искренне, то… неужели и вправду я ему так нравлюсь?» Совершенно не знакомая до сих пор, хлынувшая из сердца нежность, разлившись по груди, сначала поднялась и запершила в горле, потом завибрировала в ресницах – заставила увлажниться глаза.