Косплей Сергея Юркина. Сакура-ян
Шрифт:
Думаю, пока будет возможность с меня получать, «милашка нации» будет крутиться рядом. А как «источник иссякнет», — усвистает в свой пентхаус и забудет о его существовании. Нужно спокойно, без нервяка, дождаться закрытия моего «окна возможностей» для АйЮ, плюнуть, растереть и забыть.
СунОк же, про АйЮ я ответил, что буквально на днях сделал этой владелице национальных титулов невероятный подарок, по ценности в сотню раз превосходящий все её «дружеские потуги» за всё время нашего знакомства. И поэтому не считаю себя
Имелось в виду предупреждение о друзьях, но СунОк была об этом не в курсе и не поняла, о чём спич. Хорошо, в этот момент время телефонного разговора подошло к концу и объяснять ничего не пришлось. Договорились, что онни просто передаст нужные мне вещи, а свидание, от которого я всё же отказался, устроим, когда у меня лицо придёт в порядок. Через год. До этого времени будем общаться письмами, на которые нет никаких ограничений…
— Можно работать? — спрашивает БонСу.
— Да, — киваю я. — Осталось понять, что именно мы собираемся сделать, и можно приступать.
— Ты хотела записать новую песню для концерта.
— Я помню. Проблема только в том — какую из?
— В смысле?
— Вариантов множество. Мелодия может быть весёлой, грустной, нейтральной. Текст тоже может быть грустным, весёлым, нейтральным. И это только три основы. Если начать их уточнять, можно получить бесконечность, из которой необходимо выбрать лишь одно. Например, раз мы находимся в тюрьме, — может, будет правильным исполнить нечто, соответствующее обстановке? Как тебе такое предложение?
БонСу на мгновение задумывается.
— Не разрешат, — отрицательно качает она головой. — Скажут, — придаём особое значение тюремной жизни. Может плохо повлиять на молодёжь.
— А если исполнение сделать на английском языке? Будет как дополнительная подготовка к сунын? Кто хорошо занимался, те поймут. А те, кто хорошо занимаются, умные, — на них плохо повлиять текст не сможет. Дураки же ничего не поймут, поскольку у них тупо не получится перевести. Значит, плохого воздействия на них тоже не будет. Получается, произведение имеет нейтральный характер и готово к исполнению без всяких ограничений.
БонСу озадаченно смотрит в ответ.
— Ты что, — адвокат? — задаёт она вопрос.
— С чего? — удивляюсь я.
— Говоришь так хитро, словно защитник в суде. Может, лучше ты напишешьпесню на корейском языке? Всем всё будет понятно.
— Скучно, — отказываюсь я, хотя девчонка высказала разумную вещь.
Просто не собираюсь ставить её в известность, что задумал «диверсию». Имея большей частью дня совершенно ничем не загруженную голову, я давно уже мысленно перебрал подходящие для концерта варианты. Вспомнилась вписывающаяся в специфику «Анян» вещица под названием «Gangsta’s Paradise». Не являюсь любителем негритянского рэпа и в будущем исполнять подобное не планирую. Поэтому, совершенно без сожаления, могу пожертвовать данную композицию — «на опыты». Мелодия красивая и речитатив, это не пение, «которое уметь надо!». Смысловое наполнение — тоже в тему. Слова словно про меня написаны. У нас она была популярна и звучала из каждого утюга. Вот смеху-то будет, когда из «Анян» она тоже вылезет в топы здешних чартов. Если же не «стрельнет»,
— Сможешь повторить? — Спрашиваю я и начитываю: — «We’ve been spending most our lives living in the gangsta’s paradise».
— Что это значит? — оторопело отзывается кореянка, отбывающая срок за убийство.
— «Большую часть жизни мы провели в гангстерском раю»,— даю я перевод.
— Ты хочешь, чтобы я исполнила твою песню?!
— Только припев, — охлаждаю я внезапный восторг. — Слишком мало времени, ты не успеешь подготовиться. Произношение певицы не должно вызывать смех у зарубежной аудитории.
БонСу в растерянности проводит языком по губам.
— Думаешь, её там станут слушать?
— Ничего точно неизвестно, пока не откроешь позицию. Но я намерена постараться, чтобы они это делали.
— Почему ты выбрала меня? У меня голос подходит, да?
— Нет, просто хочу отблагодарить за шоколадные батончики, которые ты мне покупаешь.
Дождавшись, когда лицо БонСу недоумённо вытянется, начинаю смеяться.
— Онни, это была шутка, прости, — извиняюсь я. — Конечно, ты подходишь. Я же не настолько ненормальная, — брать кого-нибудь, кто не соответствует?
— Да ну тебя! — сердится в ответ та. — Шутки у тебя…
— Дурацкие, — заканчиваю я за неё.
— Не совсем, но…
— Они где-то рядом. Словно истина. Кстати, о батончиках. Мне из дома перевели деньги. Я собираюсь вернуть тебе долги.
— Даже и не думай! — БонСу отмахивается от меня двумя руками. — Я угощала тебя просто потому, что ты моя онни.
— Значит, теперь будет моя очередь угощать, — говорю я и добавляю: — Слушай! Сейчас свободное время и можно прошвырнуться до магазина! А то со всеми этими играми разума — у меня мозг проголодался. Подпитки просит…
(несколько секунд спустя)
— Чего? — испуганно спрашивает БонСу, глядя на замершую ЮнМи. — Что с тобой?
— «Голодные игры»… — шёпотом отвечает та, переводя округлившиеся глаза со стены, на которую молча пялилась, на БонСу. — Я знаю, что нужно «Scholastic Book». И кто они такие…
— Квиддич!!– набрав полную грудь воздуха, неожиданно, изо всех сил кричит ЮнМи.
Десятый лепесток унесён ветром…
Лепесток одиннадцатый
Время действия: двадцать восьмое января, утро
Место действия: исправительное учреждение «Анян».
Прямо с утра, как только появилась возможность, я запросил встречу с начальницей «Анян», на которую она милостиво согласилась. Вот, разговариваем по поводу вчерашнего письма.
— Соглашаешься на первое же предложение, — неодобрительно качая головой, говорит начальница.