Кость Войны

Корнилов Антон

Человек в черном продолжает двигаться на поверхность. Туда, где на открытом пространстве сгрудились оборванцы, перепуганные и потому готовые на все. Ощетиненная оружием кучка приглушенно переговаривается. Эолле знает, что будет, когда человек в черном покинет оседающий под землю дворец. Устрашенные чудовищным катаклизмом оборванцы с отчаянной яростью набросятся на человека в черном, на голове которого прочно утвердилась Кость Войны. Многие из них погибнут. Так и должно быть. Многие погибнут для того, чтобы оставшиеся смогли понять: у них нет выбора. Или они подчинятся Кости Войны – или умрут. Потом Кость Войны повлечет человека на Каменный Берег, в условленное место, где ждет корабль. Пустынные воины не осмелятся нападать. В океане

бушует шторм, равного которому не видывали в этих краях, но шторм не сможет повредить кораблю, стоящему в тихой гавани. Корабль покинет Берег и ляжет на курс, ведущий в обреченный уже Руим. И это будет только начало.

Тьма восстает. Тьма дышит жаждой и гневом.

Часть четвертая

ПОСЛЕДНЯЯ НОЧЬ ЛОВЦА

ГЛАВА 1

Океан после шторма напоминал неопрятно перепаханное поле. Мутные волны с лохматыми шапками серой пены лениво выносили на валуны Каменного Берега пучки водорослей, обточенную водой древесину, комья грязи со дна. Большое торговое судно, накренившись набок, прочно сидело на мели у самого Берега. Близилось время прилива. Моряки, гортанно вскрикивая, суетились у снастей, поспешно поднимали весла, чтобы прилив не обломал их о прибрежные камни.

Высокий толстый мужчина с завитой и умасленной красной бородой, в длинном халате, стоял на носу лодки, брезгливо щурясь на двух людей, исхудавших, обросших щетиной, в потрепанной одежде. Гребцы позади бородатого посмеивались над жалким видом пары. Эти двое почти неделю блуждали по пустыне, питаясь полусгнившим мясом дохлого верблюда, на которого случайно наткнулись на второй день пути. Оба иссохли от голода и жажды – источники воды лишь дважды им попадались.

– Говорите, вас тоже прибило к этим чертовым каменюкам? – густым басом проговорил бородач. – Давно?

– Вчера, – ответил Берт. Сутулясь, он держал руки в карманах. Уныло пошевеливал пальцами ног, высовывающимися из прорех в мысках сапог. – Корабль вдребезги… Только мы вдвоем и сумели спастись… Думали, совсем нам крышка. Знаете, что о местных жителях рассказывают?

– Слыхал, – поглаживая бороду, снисходительно ответил мужчина на носу лодки. – Что-то не похоже, что только вчера… Вид у вас, будто… Ладно, ваше дело. Так… Значит, моряки, говорите?

– Нет, уважаемый Ушаам, – буркнул Берт. – Я ведь уже рассказывал: пассажиры мы. Путешественники. Ученые. Изучаем повадки… морских птиц.

Гребцы заржали уже откровенно.

– Цыц! – прикрикнул на них краснобородый Ушаам, в глазах которого тоже, впрочем, заплясали искорки веселья. – Распоясались… И зачем же, скажите на милость, этих самых птиц изучать?

– Наука, – неожиданно пискнул молчавший до сих пор Самуэль, – нужна всем и каждому! Только наука движет вперед человечество!

Гребцы захрюкали в сложенные ладони, затрясли плечами, не в силах удержаться.

– Недомерок… – презрительно скривился Ушаам. – А туда же… Значит так, господа… Резону мне вас на борт брать никакого нет. Лишние рты мне не нужны. Припасы на исходе, нам бы самим хватило б… И про птиц… ха-ха!.. я желаю рассуждать только в одном: в жареном виде их потреблять или в вареном. Понятно? Я и так из-за этого проклятого шторма убытки терплю. Шли в Руим, а занесло… Не видать мне теперь барыша, нутром чую. Хорошо, хоть живы все остались, не размозжило о камни, и на дно не пошли… Чем заплатить за место – есть?

Берт развел руками.

– Мы можем работать, – сказал он.

– Мне нужны моряки, а не рабочие, – фыркнул Ушаам. – Разве что… Согласитесь отработать плату за проезд, когда мы прибудем в Руим?

Берт и Самуэль переглянулись.

– Конечно, – сказал за обоих Берт. – Я хорошо владею мечом, я могу быть воином.

– А ты? – повернулся Ушаам к Самуэлю.

– Я… могу быть лекарем.

– Лекарь! – усмехнулся Ушаам. – А сам весь в язвах! Даже вон –

на роже! Небось заразный, а еще – лекарь!

– Это ожоги! – вспыхнул Самуэль, плотнее запахиваясь в драную нательную рубаху, подаренную ему Бертом. – Никакие не язвы. Я хороший лекарь, правда!

– Как тебя зовут?

Самуэль назвался.

– А тебя? – обратился к Берту краснобородый.

– Альберт, – ответил Ловец. – Альберт Гендер.

– Гендер… Уж не тот ли Альберт Гендер, Ловец Теней из Карвада?! – воскликнул Ушаам.

Берт вздрогнул.

– Нет, – ответил он. – Не тот.

– Ну, конечно, не тот, – помедлив, хмыкнул снова Ушаам. – Альберт Гендер из Карвада, говорят, здоровенный детина. Сильный и ловкий, одевается как принц, никогда не расстается с кожаной широкополой шляпой. Эта шляпа вроде как заговоренная и приносит ему удачу. А еще, говорят, Гендер сам ведает колдовством, запросто дружит с демонами, и убить его можно только серебряным клинком. А в подчинении у него маленький мерзкий упырь, который умеет плеваться пламенем, как дракон…

– Так говорят? – изумился Самуэль.

Берт толкнул его локтем:

– Помолчи…

– Ну-с, господа, – подытожил Ушаам. – Значит, решено. Я беру вас на борт и доставляю в Руим. А за это вы работаете на меня полгода.

– Полгода?! – воскликнули одновременно Берт и Самуэль.

– Три месяца, – сбавил краснобородый Ушаам. – И ни днем меньше. И жалованья никакого не требовать. Я вам жизни спас! Согласны?

Обернувшись, он подал знак гребцам, и те опустили весла в воду, как бы готовясь отвести лодку от берега.

– Согласны, – буркнул Берт.

– Согласны, – вздохнул Самуэль.

Давно растаяли в океанском мареве белые скалы Каменного Берега. Первые два дня плавания Самуэль и Берт провели на палубе, не спускаясь в трюм даже по ночам. Затхлая темнота трюма не то чтобы страшила Берта, скорее – вызывала омерзение, какое бывает при виде разложившегося трупа. А Самуэль не отходил от хозяина ни на шаг, опасаясь насмешек моряков. Привыкший за всю свою жизнь к оскорблениям, теперь резкие слова в свой адрес Самуэль переносил больнее, чем когда бы то ни было. Подумать только: еще совсем недавно его почитали чуть ли не за живого бога. А после того страшного ритуала Исхагг со своими сородичами вообще перестали замечать Самуэля. Во что он превратился в их глазах? В кусок плоти, в котором теплится никому не нужная человеческая жизнь. Дух Красного Огня навсегда покинул это тщедушное тельце. С ним даже не разговаривали, хотя и не трогали. Когда в становище появился Берт, исхудавший и оборванный после скитаний по пустыне, Самуэль немного приободрился. Но все равно – такое дурное отношение со стороны тех, кто совсем недавно выказывал уважение, ранило его отравленным клинком. Известно же: помня вкус меда, обидно жевать сухие лепешки…

Да и сам хозяин выглядел подавленным. О том, что случилось там, во дворце Аниса, не рассказывал, но Самуэль понимал: если хозяин явился без своей рыжеволосой Марты и без шлема-черепа, значит…

За все время, пока они плелись по пустыне, а потом торчали на палубе торгового судна жадного Ушаама, хозяин не сказал Самуэлю и двух слов. Молчал он все. Лежал на выскобленных досках палубы, глядел в прозрачное небо и молчал.

О чем он все думал?

Скоро зашумит вокруг него пестрый Руим, и останется позади этот бесконечный океан. Берт не ждал конца плавания, не чувствовал радости, что оно подходит к концу. И не загадывал, что ждет его там, на твердой земле, среди людей. Да, впрочем, чего там загадывать… Служба у корыстолюбивого купца – вот, что его ждет. Нудные обязанности, караулы у запертых лавок… И так – долгих три месяца. А потом? Та жизнь, полная волнений, опасностей, тревог и приключений, уже прошла. Никогда больше не быть ему Ловцом Теней. Никогда больше не испытывать того желанного момента, когда то, за чем ты продирался через сотни смертоносных ловушек, лежит перед тобой и остается лишь протянуть руку…