Костанътинъ
Шрифт:
Мимо почти на цыпочках пробежала группа пуффендуйцев, при этом сделав страшные глаза.
Юноша вздыхает:
— Похоже, кроме тебя мне не с кем здесь больше разговаривать. Ну, ладно… Как тебе новая преподавательница?
Гермиона содрогнулась с ног до головы:
— Я впервые лишилась больше пяти баллов за урок, всего лишь высказав свое мнение! Амбридж еще и наказание наложила!
— Ого! Отличница Хогвартса — и тут наказана! — восхитился парень. — Кстати, я тоже. Тоже не сдержался… Я не люблю, когда мне лгут прямо в лицо. Это касалось магического Турнира Трех волшебников,
— Да. Как мог Дамблдор это допустить? — вдруг воскликнула она, заставив Константина вздрогнуть. Она с такой яростью стукнула кулаками по мягким подлокотникам кресла, что из швов посыпались кусочки подкладки. — Как он мог позволить этой ужасной тетке нас учить? Да еще в год, когда нам сдавать СОВ!
— Как сказал бы мой незабвенный дядя Феликс: «Нам, типа, тотально невезуха…»
Без пяти пять Константин с Гермионой пошли на четвертый этаж в кабинет Амбридж. Когда он постучал, она сахарным голоском откликнулась: «Входите». Они осторожно вошли, при этом оглядываясь по сторонам.
Все, что окружило юношу, вызвало у того острое чувство тошноты. Гермиона тоже с полнейшим непониманием уставилась на стены и интерьер кабинета.
На все гладкие поверхности в кабинете были наброшены ткани — кружевные или обычные. Стояло несколько ваз с засушенными цветами (у мальчика возникло неприятное ощущение, что он сидит на кладбище), каждая на своей салфеточке, а на одной из стен висела коллекция декоративных тарелочек с яркими цветными котятами, которые различались, помимо прочего, повязанными на шею бантиками. Котята были такие отвратные и омерзительные, что Константин, пожалуй, согласился бы больше на пытки (или денек-другой в психбольнице), чем еще раз оказаться в этом… жутком кабинете.
— Добрый вечер, мистер Брагинский, добрый вечер, мисс Грэйнджер.
— Здравствуйте, профессор Амбридж, — с трудом отозвались оба.
— Ну что ж, садитесь, — сказала она, показывая на два маленьких столика, покрытых кружевными скатертями, у которых она заранее поставила стулья с прямой спинкой. На столике, явно дожидаясь их обоих, лежали куски чистого пергамента.
Гермиона и Константин аккуратно сели, сложив сумки на сидения рядом.
— Теперь, мистер Брагинский и мисс Грейнджер, вы напишете для меня некоторое количество строк. Нет, не вашими перьями, — добавила она, когда оба потянулись к своим сумкам. — Вы воспользуетесь моими перьями, специальными. Вот, пожалуйста.
Она протянула Константину, а затем и Гермионе черное перо, длинное и тонкое, с необычно острым кончиком.
— Я попросила бы вас написать: «Я не должен лгать», — мягко сказала она.
Константин неожиданно встал и закинул сумку на плечо. Рывком выбил из рук девушки перо, которое она уже послушно подносила к пергаменту.
— Это кровавые перья. Они запрещены законом, — сухо бросил Константин. — Я обязательно пожалуюсь на вас декану, директору, отцу и крестному, и самому министру магии, Корнелиусу Фаджу.
— Сядьте, мистер Брагинский!
— Не собираюсь! — он отвернулся. — Приведи, пожалуйста, Гермиона, — обратился он к девушке, которая начала дрожать, — директора школы
— Тогда… Обливиэй…
Амбридж, дрожа от ярости, поднимала волшебную палочку и уже проговаривала заклятие, чтобы стереть все воспоминания у обоих. Гермиона успела только вскрикнуть от испуга, а мальчик резко и неожиданно, одним ударом ноги, выбил у нее из руки направленную на них волшебную палочку, которая была необычайно короткой. Закрытие стирания памяти она и не договорила, так как реакция у Константина была необычайно высокой.
— Нападение на ученика, — скрипуче отозвался мальчик подбирая упавшую волшебную палочку и лениво крутя ее в руке, — снова нарушение закона… Ты еще здесь? — поразился он присутствию остолбеневшей от всего произошедшего подруги.
Гермиона попятилась и быстро выскочила из кабинета.
Амбридж гневно посматривала на юношу, посылая на того пылающие ненавистью взгляды. Тот нагло уселся на парту и только лишь улыбался, играя с ее волшебной палочкой.
Первыми вошли Флитвик, декан Когтеврана и жутко недовольный Северус Снейп. После — буквально не успела входная дверь кабинета хлопнуть — МакГонагалл с директором школы. Сзади них топталась Гермиона, которая тяжело переводила дух.
— Что тут происходит, мистер Брагинский? — обратился к нему Снейп.
Константин, спрыгнув с парты, но не отдавая волшебную палочку хозяйке, подошел к Снейпу и, не таясь, рассказал ему правду. Показал на кровавые перья. Рассказал о нападении на них Амбридж и попытку стереть у них обоих память.
Пока Дамблдор, Снейп с МакГонагалл и с Флитвиком разбирались с преподавательницей (палочку Константин отдал директору школы), юноша взял за руку до сих пор дрожащую от всего Гермиону, и тихо сжал ее. Та, чувствуя, что не устоит на ногах, прижалась к его плечу — Константин вырос, и сейчас был выше ее на голову.
Юноша слушал разборку краем уха.
— Мистер Брагинский, — произнес Флитвик, наконец-то обратив внимание на них двоих, — ваше наказание, и наказание мисс Грэйнджер отменяется, незаконно отнятые баллы начислятся, и впредь о всех таких омерзительных фактах нарушения исполнения наказаний на вашем факультете докладывайте.
— Хорошо, сэр. Профессор, — обратился он к Снейпу, — мы можем быть свободны? Гермионе надо бы в больничное крыло, выпить успокаивающее…
— Идите, — бросил декан и метнул взгляд на бледную от всех волнений девушку.
Константин взял сумки обоих и закинул из на плечи; бледная как смерть Гермиона попыталась удержаться на ногах, схватившись за край ближайшей парты.
Юноша, не обращая внимание на профессоров, хладнокровно взял ее на руки; она, как во сне, обхватила его шею руками, даже не вспоминая о том, что тут вообще-то есть и деканы, и сам Дамблдор.
С ней на руках Константин и вышел из кабинета. Дверь за ними хлопнула с такой силой, что в воздух поднялась пыль.
Мадам Помфри ахнула, когда Константин «триумфально» вошел с девушкой на руках. Пока она давала Гермионе лекарства, тот деловито посматривал на шкаф с зельями.