Костанътинъ

Кайнэ

 — Давай.

Он не сдерживает стона. И одним движением входит в нее.

Она вскрикивает от нахлынувшей на нее боли внизу, но юноша не дает ей дернуться или отстраниться. Он просто не двигается у нее внутри, помогает ей привыкнуть к новым ощущениям — ощущениям его внутри ее. Но и сам едва не теряет голову от теплоты и тесноты ее влагалища.

На простыню льется кровь. Барьер ее девственности преодолен.

Она тяжело дышит, но справляется с болью. Константин начинает медленно двигаться у нее внутри. Боль Гармонии от

разрыва девственной плевры притупляется, юноша увеличивает темп — она хватается за его поясницу, а он обхватывает ее ноги руками, проникая от этого все глубже и делая глубокие фрикции внутри нее.

Вскоре оба стонут, хрипло дыша. Стоны повторяются снова и снова — он входит так глубоко, что задевает что-то внутри нее, и ощущение с каждым разом все увеличивается, словно не расцветший цветок с каждым разом раскрывает свой бутон все сильнее.

Вскоре он откидывает голову назад, и кричит ее имя, входя так глубоко, как это возможно, сжимая ее плечи до синяков. Она кончает с ним одновременно, выгнувшись в спине, с его именем на губах. Ее руки царапают ему спину, но это все сейчас казалось неважным…

Оба достигли своего пика блаженства.

Она устало улеглась к нему на грудь и слушала стук его быстро бьющегося сердца. Он обнял ее за плечи и поцеловал. Слова обоим в этот момент были не нужны.

 — Ты замерзнешь, — очень тихо сказал Константин накрывая ее и себя одеялом. — Нам не стоит здесь заболевать…

 — Ты прав.

Они еще раз поцеловались. Но сейчас поцелуй был лишен всякой страсти — они оба очень устали, и нуждались в обыкновенном сне.

Но Константин думал не о том, что девушка сейчас буквально подарила ему саму себя, а о том, что во время их соития не чувствовал, как и сейчас, связи с подконтрольным городом. Словно он…

… еще может стать обычным человеком.

Иван раскупорил бутылку хорошего французского вина и уселся с бокалом у камина, в котором горел огонь. По лицу его блуждала довольная улыбка, а рука, сжимавшая бокал, изредка водила по тонкой ножке самого бокала.

 — За что пьем? — спросил плюхнувшийся, и даже не сказавший ему приветственного слова Гилберт, вернувшийся с ночной смены.

 — Ну как же! Как во Франции, — кивнул Брагинский-старший на бутылку, — там юноши мужиками становятся?

 — Ааа, понятно… — Калининград рывком пододвинул себе бокал, — Константин с этой… Гармонией, значит.

 — Угу… — Россия кивнул. — Глубоко надеюсь, что он кое о чем не позабыл, и я не стану дедом так поспешно.

Великий громко хохотнул.

====== Глава 3. Ссора. ======

— Так, — Константин положил руки на стол. Они с Гармонией только что побывали в очередном воспоминании. — Что мы имеем?

 — Меня одну напрягло то, что я уже где-то видела этот медальон? — девушка обхватила себя руками. — Кольцо, по словам Дамблдора, он сам уничтожил.

«(…)На мгновение

юноше почудилось, что Мракс делает неприличный жест, но потом он разглядел, что старик сует Огдену под нос безобразное кольцо с черным камнем, надетое у него на среднем пальце…» — всплыла картина сразу же в мозгу у парня.

 — Вспомни, что это был за медальон? Как выглядел?

 — Как в воспоминании… — она зажмурилась, вызывая яркие образы магов.

«(…)Мракс взвыл от ярости, бросился к дочери и схватил ее за горло. Гармония подумал было, что он хочет ее задушить, но старик потащил девушку к Огдену, держа за золотую цепочку, висевшую у нее на шее.

— Видели вот это? — заревел он, размахивая тяжелым золотым медальоном, в то время как Меропа задыхалась, ловя ртом воздух…»

Медальон, медальон… Медальон! Массивный золотой медальон!!! Тот самый, который никто не смог открыть!

 — Он был у Сириуса Блэка! Мы его выбросили, если только Кикимер не подобрал его! — вспомнила девушка. — Надо спросить у него!

 — Это не проблема, — Константин отвел глаза в сторону. — Сейчас попросим крестного с этой проблемой разобраться…

 — Итак, минус еще один. Но…

 — Остается чаша Пуффендуя. Змею он держит при себе. Но что тогда он мог еще разыскать? С Гриффиндора или Когтеврана была вещь?

 — Дамблдор бы нашел вещь Гриффиндора, он же сам гриффиндорец!

 — Тогда вещь с твоего факультета, Гермиона… Вспоминай байки.

 — Есть одна вещь… — Гермиона бросилась к сумке. — Вот, — и она залистала страницами Истории Хогвартса. Найдя нужное, она ткнула ему пальцем в абзац.

Константин пробежался по нему глазами.

Диадема Райвенкло… Придает ума. Подходит, хотя Том явно не планировал надевать ее.

 — Подводим итог, — подумав, Константин достал лист бумаги и ручку. — Итак… Первым у нас идет дневник. Вычеркиваем его. Уничтожен мною.

 — Вторым — кольцо Марволо. Уничтожено Альбусом Дамблдором. Вычеркиваем, — говорит Гармония.

 — Змея. Держит при себе…

 — Чаша Пуффендуя… Поразмыслим: куда он мог ее спрятать?

 — Диадема. Ничего не известно.

 — Мы забыли о нем самом! — хлопает по лбу она. — Душа бесконечно раскалываться не может. Но помнишь, в воспоминании… «Разве семь не самое магическое число?» Их семь.

 — Седьмым крестражем был я. Он уничтожен, и это точно. Отец в детстве заметил шрам и начал исследования. Пришел в ужас. Позвал крестного, и они сначала извлекли, а затем уничтожили его… — Константин, говоря это, печатал в мобильнике смс-ку.

 — Ой! — девушка прижала ладони ко рту. Она была очень испугана словами Константина.

 — Поздно бояться. Сейчас…

Смс-ка была отправлена.

 — Теперь ждем ответа от крестного. Без него мы не сможем ничего. Они с Дамби допросят эльфа и мы найдем след крестража… Как жаль, что отцу и крестному сейчас не до меня! (1) Все так не вовремя!