Костер и Саламандра. Книга вторая

Далин Макс Андреевич

— Удивительный дед, — сказала я. — Я думаю, скорее он будет бояться, чтоб с нами чего-нибудь не случилось. В свите Иерарха такие попадаются… ад должен бы по углам шугаться, как нашкодивший кот.

— Исчерпывающая характеристика, — я услышала в голосе Валора явственную улыбку.

Потом мы закрутились до вечера.

Валора выдернули в Штаб. Я оставила Ричарда в лаборатории Ольгера, потому что меня срочно позвали в госпиталь. Я там привязала двумя Узлами душу, у которой не осталось тела. Ну просто не из чего было сделать протез: всего-то несколько обгорелых костей. Жрун,

гад, его сжёг. А призрак остался и надеялся. Ребята растерялись — но у меня-то уже была отработанная метода.

Пока Рауль переделывал стандартную фарфоровую маску, я рассказала призраку, что протез из обезличенных костей никогда не станет для него окончательно своим телом. Но призрак был слишком серьёзно настроен: на Жемчужном Молу погибла вся его семья. Он хотел воевать до победы, мстить и гнать — а там будет видно.

— Если я потом, когда разобьём гадов, попрошу вас, леди, чтобы вы меня отпустили на лоно Господне, к Селине и деткам, вы ведь отпустите? — спросил он.

Я просто душу в кулак зажала, чтобы не разреветься. И пообещала:

— Если вы захотите после победы уйти, то отпущу.

И этот герой вошёл в такой же обезличенный вычищенный протез, как и наши фарфоровые морячки, благо на складе Фогеля всегда хранились такие, на всякий случай. Мы держали их для моряков, но какая разница. Парень нормально вошёл в это тело, без всяких неожиданностей. И типичное эльфийское, ещё работы Глены, лицо его не смутило.

— Винтовку теперь могу держать — и ладно, — сказал он. — Всей душой вам благодарен, леди.

Фрейн его благословил на прощанье — и я тоже, если благословение некромантки что-то значит. Байр и Норвуд посмотрели на обряд — значит, не растеряются в следующий раз. И закончили мы, как раз когда уже начинало темнеть.

Я подумала, что мне уже надо быть во Дворце. У меня было предчувствие огромной силы, я думала, что ведь должно что-то произойти сегодня в Сумерки — я вызвала мотор, потом бежала со всех ног, но всё равно опоздала.

Вернее, пожалуй, успела — но в самый последний момент.

Влетела в нашу гостиную в тот момент, когда Ричард перелезал через раму! Зеркала! А с той стороны стекла стоял Олгрен с очень сложным выражением лица. С таким… выжидательным, что ли. Экспериментальным.

— Э! — завопила я. — Отдай, вампир! Это мой ясновидящий!

Олгрен расхохотался. А Ричард растерялся, смутился и потащил ногу обратно. Зрелище впрямь вышло уморительное.

— Куда ж ты, боец? — осведомился Олгрен, ещё смеясь. — А как же перелесские вампиры?

— Так леди же… — окончательно смутился Ричард.

— Пригласим и леди, если уж она прибежала, — выдал Олгрен совершенно невозмутимо. — В моё время дамы особенно смелых нравов иногда носили мужские панталоны. Может, вам тоже научиться? Грустно смотреть, как вам мешают юбки, тёмная леди.

— Вместо того чтоб клыки скалить, лучше дай леди руку, — фыркнула я.

Олгрен перегнулся через раму, взял меня за талию, гад, и перенёс в инобытие, как пёрышко. Я даже не успела возмутиться.

— Это тот свет? — спросил мне в затылок Ричард, тоном то ли восхищённым, то ли перепуганным.

Олгрен чудовищно

самодовольно ухмыльнулся.

— Это вампирские пути, — буркнула я. — Видишь, как это выглядит!

— Как затонувший парусник… — прошептал Ричард.

Я посмотрела на него, а у него глаза широко раскрылись, как у мальчишки в ночь на Новогодье: вот сейчас снежные феечки полетят. И таким же очарованным взглядом он посмотрел и на Олгрена, и на меня за компанию.

— Ты хотел видеть Сумерки — вот они, — сказал Олгрен. — С этой стороны зеркала всегда Сумерки. И никто из нас не покидает этого места между двумя зорями.

Ричард покивал. Я диву давалась, как он смотрел на Олгрена. Мне даже показалось, что он видит Олгрена без вампирского морока: так смотрят не на вампира, а на… другую сущность.

На Божьего вестника, быть может.

Но не боялся Ричард вообще.

— А вы мне покажете наших, светлейший Князь? — спросил он снизу вверх.

Ну что. Утвердил меня в этой мысли. Потому что гламор, прикрывающий истинное обличье Олгрена, ни на что светлейшее не тянул. Я лично видела только его древний адмиральский мундир с потускневшими галунами, обтрёпанные манжеты и штаны, засунутые в сапоги со сбитыми носками. И физиономия у Олгрена соответствовала всему этому, как клинок ножнам: просто пиратюга, типичный морской змей с наглым взглядом.

Но я помнила.

А вот Ричарда вся эта шелуха не обманула ни на секунду. Действительно интересно.

— Конечно, покажу, — сказал Олгрен.

Прямо серьёзно сказал. Мне показалось, что в некотором роде даже уважительно.

А мне подал руку: мол, идём вниз, в этот их трюм, так чтобы леди не оступилась. На самом же деле мы с ним обменялись… он обменял Силу вампира на мой Дар, только без поцелуйчиков и всего этого средневекового антуража. Мы уже просто могли, без всяких вассальных почестей, — потому что кто из нас главнее, не разобраться — а по-товарищески. И как союзники.

Смыл он мою давнюю усталость ледяной искрящейся волной своей Силы. Даже двигаться было легче. Я на него посмотрела благодарно — а он только ухмыльнулся.

А Ричард, похоже, всего этого не замечал — или ему дела не было. Он шёл так, будто знал или чуял, куда ему идти. И лицо у него как-то заострилось и стало жёстче. Не просто целеустремлённость читалась, а прямо-таки отточенная мысль.

Олгрен впустил нас в трюм.

Эти двое выглядели не блестяще, но и не гнилыми трупами. Я бы сказала: как люди в плену. Я почти не чувствовала их вампирской Силы. Но Ричард…

Ох, я дорого бы дала, чтобы понять, как он их увидел! Потому что он выпрямился и вздёрнул подбородок. И сжал кулаки.

И они, видимо, тоже увидели его как-то особо, потому что уставились именно на него, будто мы с Олгреном вообще никто и звать нас никак. Или нету нас.

И вот тут-то я и поняла, зачем Ричард приехал во Дворец — и вообще куда его вело. Сюда его вело. Именно сюда.

— Привет, предатели, — бросил Ричард.

Меня поразила холодная злость в его голосе. Я думала, он в принципе не может так разговаривать. Вампиры должны были на такое окрыситься — и немедленно окрысились.