Костер в белой ночи
Шрифт:
— Значит, причина и виновник пожара известны? — спросил Ручьев у Ефимова, когда вертолет на бреющем пошел вдоль реки к восточным узким перекатам.
— Да.
— Как фамилия рабочего?
— Копырев.
— Копырев? Что-то очень знакомое. Он у нас не впервые?
— Второй год в экспедиции. Сам он с Бийска. С завода, Бийского машиностроительного.
— Делал пожиг? — за шумом мотора Ручьев многого из сказанного Ефимовым не разобрал.
— Чего? — тоже не расслышал Ефимов или вид сделал только.
— Я говорю, — напрягал голос до крика Ручьев, — пожиг делал, да?
— Да, — кивнул головою Ефимов.
— Как же так, товарищ; Ефимов?
— Самовольно.
Высадив людей у шивер и определив их действия, Ручьев направился в Буньское.
Включите рацию, свяжитесь с райцентром, — попросил он пилота.
— Буньское на связи, Иван Иванович.
— Диктуйте радиограмму.
— Принимайте радиограмму со слов секретаря райкома Ручьева…
Ручьев подтянулся на локтях в проем летной кабины, укрепился рядом с командиром и начал говорить высоким голосом. Он отлично и трезво представлял все, что необходимо было делать сейчас.
Еще не долетая до Буньского аэропорта, встретились с двумя вертолетами и двумя «АН-2».
— Идем на пожар, — сообщили с бортов. — Ваши распоряжения поняли!
«Желаю успеха», — про себя сказал Ручьев и удивился тому, что пилот откликнулся по рации:
— Желаю успеха. — И добавил: — Садитесь у восточных шивер подле солонцов — площадка отличная…
— Спасибо! — откликнулись с вертолетов.
Глава V
Пожар за № 12, возникший в районе р. Чоки, действует на территории 2800 га.
Огонь ушел за Чоку.
Двое суток люди без сна и отдыха боролись с огненным валом. И все-таки затихший на ночь, будто выбившийся из сил пожар утром, потаенно обойдя просеки и минполосы, перекинулся через реку, широко разлился по тайге и двинулся в сторону райцентра.
Ручьев забежал домой, вернувшись с первого облета пожара, и, убедившись, что домашние его, как и планировали, улетели на отдых, так уже больше и не заходил на квартиру.
Созданный штаб борьбы с пожаром не сразу заработал энергично и слаженно. Люди все еще не верили, что возникший в тайге огонь вырос в большое бедствие.
На первом же заседании штаба Ручьев предложил немедленно выяснить, кто может находиться сейчас в районе пожара.
— Подконтрольной, — сказал Ручьев, — надо считать: по левому берегу Чоки — всю территорию до границ района. По правому — вплоть до Авлакана.
Огонь тогда еще не перекинулся на правый берег, и такое предложение секретаря райкома удивило.
— Иван Иванович, ты никак и Буньское собираешься отстаивать? — задал кто-то вопрос.
И Ручьев, сразу же потемнев лицом, что с ним бывало перед вспышкой гнева, отчеканивая каждое слово, сказал:
— Запомните каждый: с этого дня вы на фронте. За каждым из вас не просто людские судьбы, но и жизни. Невыполнение приказа буду расценивать как невыполнение фронтового приказа. Ясно?
В кабинете секретаря райкома, где проходило первое заседание штаба, воцарилась тишина.
— С этой минуты, — продолжал Ручьев, выдержав паузу, — в районе вводится особое положение.
Выяснить, кто находился сейчас в опасной воне тайги, оказалось не так-то просто, и все-таки к концу третьих суток установили, что в непосредственной близости к очагу пожара, кроме бригады геодезистов, работает небольшой геологический отряд, из четырех человек, в своем зимовье должен быть Вениамин Красноштанов с женой (о
— Почему они там? — удивился Ручьев, чувствуя, как горячая волна крови вдруг ударила ему в голову.
Никто не мог ответить, и босоногая девчушка, перебирая пальчиками подол платья, все стояла и стояла перед ним, не решаясь убежать прочь.
— Начальника экспедиции мне! — Ручьев рывком поднес к уху телефонную трубку. — Дайте Хаенко. Хаенко? Вы почему не докладываете, что в зоне пожара у вас находятся люди? Нет, не бригада. Какие? Каюры Почогир и Авачан. Ах, послали сказать? Так вот, Хаенко, немедленно ко мне, в штаб пожара! Что?! — лицо Ручьева побагровело, на шее надулись жилы.
— Ты, девочка, иди, иди, — шепотом выпроваживал босоногую курьершу летнаб Глыбин.
— Что вы сказали?! Не подчиняетесь мне?! Немедленно в райком. Партия тебе приказывает… Сукин сын!.. — и швырнул на рычаг трубку с попискивающими коротенькими сигналами. — Он мне не подчиняется! Видите ли, свободный князь! Что вы стоите, Глохлов? — Ручьев, не понижая голоса, обратился к начальнику милиции: — Немедленно в экспедицию пригласите этого… Не пойдет — под охраной. Все! Слышите?! — багровые пятна покрывали лицо Ручьева. — Он зажег тайгу, у него люди в огне. И он, видите ли, занят, послал курьера… — Снова поднял трубку. — Патрульного мне. Патрульный? Ручьев говорит. Сейчас вылетаем в район пожара. В огне люди. — И уже остывая: — Вы только поглядите, товарищи, что это за отношение. У Хаенко там люди, его же экспедиция подожгла тайгу, а он занят. Как это понимать? Кстати, мне докладывают, что экспедиция вроде бы отрицает факт поджога тайги рабочим Копыревым, ссылаясь, что огонь возник от костра каюров. Какое безобразие! Сейчас, когда буквально земля горит под ногами, — искать оправдание! Постыдно заниматься этим! Кстати, Хаенко был на пожаре?
— Мы с ним делали облет, — встал и по-военному вытянулся Глыбин. — Но ему стало плохо… Не переносит вертолета.
— Скажите, какие нежности! Все люди экспедиции находятся сейчас на пожаре?
— Нет, — Глыбин продолжал стоять по стойке «смирно».
— Почему?
— Они продолжают работу.
— Так… — Зазвонил телефон. — Слушаю. Ах, это вы? Да, да, назвал! И не сожалею. А коли так себя будете вести, посажу. Как? Очень просто! Пока предлагаю вам быть через пять минут в аэропорту. Да, да! Полетим на поиск каюров. Да, все! Передайте трубку начальнику милиции. Глохлов, через пять минут быть в аэропорту. Да, да! Разрешаю! Вы начальник милиции, а не преподаватель в танцклассах. Вот так! Это другое дело…
— Однако, Степка, совсем дело плохо — дымом пахнет. Огонь тайгой идет, — сказал Авачан, останавливаясь и поднимая лицо.
— Не слышу, — Степан покачал головою. Илюшка, сидя верхом на учаге, тоже понюхал воздух. — Не слышу.
— Однако, сюда идет огонь, Степка! Далеко еще, но идет. — Авачан сошел с тропы, углубился в лес, долго стоял там, слушал тайгу, вернулся, сказал определенно: — Горит тайга, большой пожар будет.
Шли левым берегом Чоки. Тут река, делая громадную кривулину, уходила за хребтики, и каюры, срезая путь, шли напрямую по чистым борам к Восточным шиверам. Этот путь по кедровым и сосновым урманам был легкий и приятный.