Костёр в ночи
Шрифт:
— Всех не переубиваешь! — опять завизжала женщина. На этот раз я её увидел. В собравшейся толпе она выделялась красными глазами и растрёпанными волосами, как будто не так давно пыталась их с корнем выдрать, да не успела — услышала, что на площади сейчас мага бить будут, и побежала участвовать.
Однако она ошибалась. Я именно что мог перебить всех. Но не хотел.
Толпа хлынула на меня. Они наступали на своих увязших в земле товарищей, спотыкались об них и падали под ноги идущих следом. Я попятился, но сзади меня тут же попытались схватить. Кто-то вцепился в шлем, дёрнул, и голова лишилась защиты.
Меня ударили
И после пятого или шестого удара что-то у меня в голове сместилось.
Удар вызвал ярчайшую вспышку-воспоминание. Однажды в школе меня вот точно так же окружили толпой. Кого там только не было — и из старших классов, и из младших. Началось как игра, потом народу оказалось слишком много и началось что-то вроде коллективного безумия. Как всегда, сработал закон подлости, и учителя находились где угодно, только не здесь, чтобы остановить озверевших подростков. Я в мельчайших деталях вспомнил эти перекошенные от идиотского гнева раскрасневшиеся лица, орущие ругательства рты.
Они сами не знали, почему бросились на меня. Просто так полагалось: видишь, как твой друг «бьёт лоха» — подойди и впишись ради прикола. А тут внезапно мимо проходило слишком много «друзей», и та система, которая обычно была саморегулирующейся, вышла за собственные границы.
Тогда я мало что мог сделать. Не мог даже позвать на помощь, потому что искренне считал это позором. Но теперь... Теперь я стал другим.
— Ладно, — прошептал я и, увернувшись от очередного удара, врезал в ответ.
Кулак в латной перчатке попал в чей-то висок, и человек упал кулём. Был миг, когда я увидел над его телом едва заметную серебристую дымку и понял: всё. Я убил человека.
Не было ни раскаяния, ни страха. Наоборот — словно бы рухнули стены, удерживающие меня. Вдохнув полной грудью, я поднял меч и рубанул — не глядя, не целясь. Почувствовал, как лезвие режет плоть и улыбнулся.
Мне показалось, что людей испугала даже не кровь, а эта моя улыбка. Потому что в этот миг я не просто убивал, я — хотел убивать. Жаждал убивать ещё и ещё, потакая некоей гнилой страсти внутри себя, ублажая то, что я раньше наивно считал Искоркой, и что на самом деле оказалось частью меня. Той частью, которая не могла перейти на древний факел. Ещё несколько серебристых сгустков, не видимых никому, кроме меня, взлетели и растворились в воздухе.
Толпа отхлынула. Послышались испуганные вопли. Я опустил взгляд...
Шестеро попавших в плен земли оставались на месте. Троих затоптали до смерти, переломали их, как игрушки. Трое были живы и отчаянно пытались вырваться. Я усилием мысли позволил им это сделать. Земляные тиски раздались, и мужики бросились вон на карачках, от страха не пытаясь даже нормально встать на ноги.
Под ногами у меня осталось три трупа. Один — тот, которому я разбил голову. И ещё двое — зарубленных мечом. С облегчением я понял, что все трое — мужчины, взрослые. Осознать себя убийцей женщины или ребёнка мне было бы тяжелее.
— Стража! Стража! — зародился крик.
Я поднял голову. Толпа раздалась, и на пустое пространство выбежали двое стражников в лёгком подобии доспеха, способном защитить разве что от удара ножом в пьяной драке. Они были вооружены —
— А слабо было на две минуты раньше появиться, а? — прорычал я, всё ещё не в силах справиться с внезапно проснувшимся гневом.
Стражники молча смотрели то на меня, то на мертвецов. Их можно было понять: ситуация сложная. Вроде бы людей надо защитить, вроде бы и вот он, подонок, которого все ненавидят. Но вот беда — он маг. Нечасто, видимо, маги в Дирне устраивают бойни.
— Надо звать магического стража, — буркнул один и подчёркнуто медленно спрятал ятаган. Второй последовал его примеру и кивнул. Потом оба посмотрели на меня, будто ожидая разрешения.
Толпа зароптала. Видно, разгорячившись, они надеялись, что стража сейчас наведёт справедливость, а стража пошла на попятный. Мне сделалось мерзко.
Я отозвал доспехи, убрал меч в Хранилище и, не обращая внимания на собравшихся, вернулся к прилавку. Продавец, разбивший мне о голову табуретку, так и стоял там, в общем побоище он не участвовал. Однако обильно потел и таращил глаза, ожидая расплаты.
— Голова болит, — пожаловался я ему зачем-то. — А я ведь просто хотел купить перчатки...
— Д-да, вот, пожалуйста, — пробормотал он.
Я опустил взгляд и увидел, как он подвигает ко мне пару перчаток из тонкой кожи, с обрезанными пальцами. Я взял их, примерил. У продавца и в самом деле оказался намётанный взгляд — перчатки сели, как родные. Я даже улыбнулся. Вспомнил свои первые шаги в этом мире. Каким я был тогда маленьким и слабым... А с другой стороны, какой простой тогда была жизнь! Можно было слушаться Мелаирима с Талли, или послать их. Всего два варианта. А теперь? Теперь у меня никакого ориентира не было, даже негативного.
— Благодарю, — буркнул я и пошёл прочь.
Никто не пытался меня остановить. Стражники так и топтались на месте, не решаясь что-либо предпринять. Озверевшая толпа сверлила мне спину злобными взглядами.
И за этих людей я планирую умирать... Можно подумать, кто-то из них хотя бы спасибо скажет. Можно подумать, нужно мне от них это «спасибо»...
Глава 36
В кузне меня встретили странными взглядами, и вообще атмосфера была напряжённой.
— Ну? — спросил я, вешая плащ на крючок. — Как там новые подковы пошли?
— Во! — показал мне большой палец кузнец Балтак, который изволил взять меня в подмастерья. — В двух деревнях показал — заказов теперь гора. Кузнецов-то хороших там — раз-два и обчёлся, да и те пьют.
Остальные молчали, стоя поодаль, возле наковален, и бросали на меня мрачные взгляды исподлобья.
Я откашлялся:
— Давайте сразу проясним... Там, на площади, меня только что пытались убить за то, что лягушки жрут людей, а Гетаинир запросил огромные деньги. Так что можете считать, что ваш гражданский долг уже выполнен. Гетаинир действительно отдал мне половину аванса, но эти деньги я передал Асзару, магическому стражу, и он обещал решить, как их вернуть. Сам Гетаинир сейчас в тюрьме, больше ему никто ничего не заплатит. А я... Ну, я постараюсь что-то придумать с лягушками и болотами. Не сразу. Но постараюсь. А пока у меня нет денег, и мне нужна работа. Поэтому предлагаю обсудить, сколько я буду получать и сколько должен буду делать.