Кости холмов. Империя серебра

Иггульден Конн

А за железными воротами уже стояли новые шеренги всадников. Они ликовали и поднимали щиты, зная, что победа идет к ним в руки.

В конце концов Самука вынул из-под седла шелковый стяг и поднял над головой. Он взглянул на холм за спиной, и по его лицу пробежала тень. Затем последовал треск. Катапульты вступили в дело.

Огромные и тяжелые глиняные ядра ворвались в городские ворота Отрара. Вынув стрелу, наконечник которой был обмотан промасленной тканью, Самука протянул ее воину, чтобы поджечь от факела. Как только в ворота влетело еще два ядра, Самука хорошенько прицелился и пустил стрелу.

Выстрел был вознагражден всполохом пламени,

охватившим ворота и тех, кто пытался в этот момент выскользнуть через них. Китайский огонь являл жуткое зрелище. Жар чувствовался так далеко, что многие монгольские лошади тревожно попятились, и всадникам пришлось успокаивать их. Катапульты на холме продолжали работать. Ядра с зажигательной смесью летели в ворота, добавляя адского пламени, и вскоре раскаленные железные створы сами начали светиться. Самука понял, что может на какое-то время забыть о воротах. Никто не прошел бы сквозь это пламя живым. Самука намеревался присоединиться к Хо Са у ворот с противоположной стороны города, пока с этой бушевал огонь, но планы были разрушены. Слишком много вражеских воинов спустилось со стен.

Монголы направили на них луки, и, когда враги повалились на землю, Самука встряхнул головой, приводя мысли в порядок. Пешие воины не представляют угрозы Чингису, напомнил себе Самука. И резкий звук сигнального рога заставил монголов развернуть коней к командиру.

Указав мечом направление, Самука пустил коня вскачь. Самука пронесся вблизи горящих ворот, чувствуя жар огня на щеке. Невзирая на близость врагов, город продолжал изрыгать новые партии солдат. Они скользили по веревкам вниз, чтобы заменить павших, но теперь никто не препятствовал им.

Странно было оставлять поле сражения. Отрар имел немалые размеры, и, объезжая его вокруг, Самука краем глаза замечал размытые очертания людских фигур, скользящих по стенам. Всадники Самуки мчались за ним. Он слышал топот копыт, запах гари и дыма. Он не знал, надолго ли хватит запасов горючих ядер, и корил себя за то, что не придумал способ удержать оба выхода из города.

Самука услышал голоса людей Хо Са раньше, чем увидел их. Одним порывистым движением правой руки он вынул свой лук из чехла. Стены города летели мимо, голоса становились все громче. Наконец взору Самуки открылась сцена кровавой битвы.

Самука с первого взгляда понял, что Хо Са пытается во что бы то ни стало удержать вторые ворота. Не имея поддержки катапульт, командир и его воины были оттеснены назад мощной волной хорезмийцев, которые дико орали, доходя в своем неистовстве до того, что вырывали стрелы из тела и продолжали идти вперед, оставляя кровавые следы на земле.

Последняя тысяча всадников Самуки ударила в спину врага, рассекая его ряды с таким мощным напором, что монголы едва не соединились с воинами Хо Са. Но вскоре атака захлебнулась, кони гибли или застревали в плотном кольце мертвых врагов. Самука потянулся за стрелой, но колчан оказался пуст. Бросив лук, Самука снова обнажил меч.

Хо Са сражался за каждую пядь земли, но его воинов теснили назад. Самука хрипел и рычал, пытаясь из последних сил прорваться к нему, но враги покидали город и неслись следом. Самуке казалось, что его поглотила темная морская пучина.

Солнце клонилось к западному краю неба. Самука понял, что ведет бой уже несколько часов. И все же недостаточно долго. Вторые ворота стояли в ста шагах от него, но не были охвачены пламенем. Самука видел, что всадники выезжают оттуда, но не вступают в бой, а уносятся прочь беспорядочной

массой. Самука громко закричал от гнева и отчаяния. Даже небольшое конное войско, ударив в спину Чингису, могло переломить ход сражения.

Сбросив мертвое тело врага с правой ноги, Самука смахнул кровь, брызнувшую в глаза. Из пяти тысяч бойцов, которых дал ему Хасар, в живых оставалось только несколько сот. Потери противника намного превосходили число павших монголов, но теперь все было кончено. И все-таки Самука почему-то еще верил, что выживет, несмотря ни на что. Даже сейчас он едва ли мог представить себе, что его тело останется остывать на этой каменистой земле.

Пытаясь привлечь внимание Хо Са, Самука выкрикивал его имя, невзирая на столпившихся вокруг врагов, которые хватали Самуку за ноги, стараясь стащить с коня. Самука отбивался от них, пуская в ход и ноги, и меч, наконец Хо Са увидел своего командира. В первый миг Хо Са решил, что тот зовет его на подмогу, но Самука показал мечом на уносящихся прочь вражеских всадников. Хо Са едва успел повернуть голову в том направлении, как вражеский клинок рассек ему шею. Хлынула кровь. Хо Са повалился на землю.

С диким воплем Самука отрубил вцепившиеся в его бедро пальцы хорезмийца. Бородатые лица обступили его так тесно, что конь больше не мог сдвинуться с места. Самукой овладело неожиданное чувство умиротворения и покоя. Хасар не вернулся. Все было напрасно. Его воины умирали.

Крепкие руки ухватили его за ремень и доспехи, и, к собственному ужасу, Самука почувствовал, что начинает съезжать с седла. Самука расправился с врагом последним мощным ударом меча, но потом руку схватили, вырвали из пальцев клинок. Конь зашатался от невидимых ран. Враги подступили так близко, что Самука уже видел их орущие красные глотки. Отбиваясь из последних сил, Самука заскользил вниз. С заходом солнца он упал под ноги беснующейся толпы. Его кололи мечами, били ногами. Он никогда не думал, что боль может быть такой страшной. В последний миг Самука подумал, что сделал все от него зависящее, но смерть все же была напрасной. Гарнизон Отрара получил долгожданную свободу.

Глава 15

Громко стучали копыта коней, но Субудай все равно слышал шуршание перьев у самого уха, когда натягивал тетиву. Привстав в седле, он прицелился в передние ноги слона, надвигавшегося как лавина. Воины с обеих сторон подражали действиям своего командира, и, как только тот отпустил тетиву, черная туча стрел понеслась вдаль. Воины ни на миг не задумывались о том, что им делать. Они усвоили это с тех пор, как в возрасте двух-трех лет их привязывали к спинам баранов и приучали ездить верхом. Еще до того, как первая стрела успевала поразить цель, другая уже была готова к полету. Стальные мускулы правого плеча без устали раздувались, натягивая тетиву.

Слоны ревели, вставали на дыбы, мотали головами. Стрелы больно жалили массивные серые ноги, выбивая из ритма движения. Громадные животные оступались, замедляли ход, но еще продолжали идти вперед. Некоторые высоко поднимали хоботы и грозно выставляли желтоватые бивни. Слоны прибавили шаг, но новая волна стрел заставила этих страшных зверей задрожать от боли. Стрелы, впиваясь им в ноги, наносили глубокие раны.

Субудай потянулся за новой стрелой, но пальцы схватили воздух: колчан опустел. К тому времени до кавалерии шаха осталось совсем чуть-чуть. Субудай вставил лук в тугую складку кожаного седла и занес меч, готовый рубить врагов.