Костры на башнях
Шрифт:
— Тебе-то откуда известно?
— Такое в тайне не удержать, — ответил Махар. — А все-таки как вам удалось подняться по такой отвесной скале?
— Возьмись — и у тебя получится.
— Честно говоря, пытался, — признался Махар. — Почти до седловины добрался, а дальше — никак. И у других пацанов не получилось. Да там гладкая стена! Не за что ухватиться.
Непринужденный разговор с Махаром невольно отвлек Виктора.
Автобус тем временем выехал на грейдерную дорогу, потянулся в сторону ущелья и стал подниматься вверх по
— А что, до Ларисы подниматься не будем? — спросил Махар.
— Нет. Посмотрят на село издали.
У Зеркального водопада постояли недолго. И, взвалив на спину рюкзаки, отправились в путь. Медленно взбирались по крутой тропе. Наконец поднялись на утес, напоминающий грудь огромной птицы; отсюда виднелся ледник.
Внизу в зелени обильных фруктовых деревьев утопало селение. Пологие крыши домов едва просматривались. По обе стороны, точно ворота, возвышались сторожевые башни. Виктор остановил группу.
— А вот и наша Лариса, — отметил он буднично, полагая, что гости сами оценят по достоинству красоту живописной местности.
— Райский уголок! — заметил Карл, изумленный увиденным.
Ганс произнес привычное: «Гут!» — но глаза его на этот раз выражали неподдельный восторг.
Чуть выше высокогорного селения, сразу же за хвойным лесом, начинались огромные скалы; зеленый фон здесь резко сменялся первозданной белизной массивных заостренных кверху вершин, освещенных солнцем. Погода стояла ясная, небо — синее-синее.
Постояли, полюбовались, а затем снова отправились в путь, вышли к просторной площадке — отсюда просматривался Эльбрус. Двуглавая макушка могучей горы, упирающаяся мраморной белизной в синий купол неба, показалась совсем близко. Ослепительно сверкал под лучами солнца снег.
Растянулись цепочкой: впереди Виктор, за ним Карл Карстен и остальные альпинисты. Шли неторопливо, размеренно по глубокому белоснежному настилу. Под ногами похрустывала тонкая корка льда. И вдруг кто-то сзади сдавленно вскрикнул.
Виктор оглянулся — в снегу лежал Карстен. Он подошел и помог ему подняться. Карл стал объяснять, но как-то неуверенно, словно и сам толком не понял, что с ним произошло. Ощущение, говорил он, такое, будто горячая игла пронзила ногу и он на мгновение лишился сознания, и упал в снег.
— Оступился, наверно? — предположил Карл.
Он хотел продолжить путь и уж было решительно шагнул вперед, однако тотчас скривил лицо от боли. Идти он не мог.
Его окружили, удивлялись, сочувствовали; каждый пытался что-то посоветовать — высказывались разного рода предположения: может быть, мышцу свело судорогой, надо хорошенько помассировать, и боль тогда отпустит, пройдет.
Виктору вдруг стало безразлично, что случилось с Карлом — вмиг закралось в душу недоверие: да-да, теперь он ему не верил! Двое из группы в один и тот же день под разными предлогами отказались от восхождения. Почему?
— Какая досада, Виктор. — Карл был растерян, отводил, как показалось
Стали спускаться вниз. Карл держался за Виктора, прихрамывал, осторожно наступал на больную ногу, они плелись в хвосте цепочки. Устав, Карстен остановился и заговорил взволнованно:
— Виктор, мне нужно подняться на Эльбрус. Очень нужно, понимаешь? — Покосился в сторону снежных массивов какими-то страдающими глазами (он снял очки и держал их в руке). — Неужели ничего нельзя сделать? Не поверят, что из-за ноги… Скажут, не профессионал. Не альпинист. Ты меня понимаешь?
— Все мы люди, — вымолвил Виктор снисходительно. — И Конрад хотел, а вот заболел…
— Конрад — совсем другое дело, — возразил Карл. — Он не альпинист.
— А кто же? — насторожился Виктор и тоже сиял очки.
— Он любитель. Он может идти в горы, может — не идти. А я — совсем другое. Я поднимался на Монблан, Монте-Роза. Мечтал покорить Эльбрус, а потом отправиться на Тянь-Шань…
— Не отчаивайся. В другой раз…
Встретившийся им на окраине селения горец посоветовал обратиться к старику Мишо: лучше него, сказал, никто не поможет, золотые руки у исцелителя. И сам повел альпинистов к старику, тем более и идти-то было недалеко.
Мишо, невысокий, подвижный старик с живыми глазами, долго и внимательно осматривал поврежденную ногу.
— Так, так, — твердил он, сосредоточенный и по-деловому важный.
Ощупывал ногу двумя руками, мял то мягко, то сильно, приговаривая глухим голосом:
— Где больно — говори.
Карл морщился, но терпел, словно стеснялся сказать о своей боли старику.
— Простудил, а лечить, как надо, не лечил, — определил Мишо. — Так нельзя. — И покачал головой.
— Очень серьезно, отец? — спросил Виктор.
— Конечно, сынок! — Мишо улыбнулся и добавил дипломатично: — Когда касается здоровья, дорогой мой, это всегда серьезно. Будем лечить.
Мишо вышел ненадолго, принес банку, достал из нее мазь и стал втирать в ногу; он массировал, как профессиональный массажист — начинал со ступни и доходил до колена, а когда закончил — перевязал ногу старой шерстяной шалью.
— Так, — сказал старик, когда было все готово, — полежи.
Ночевать, естественно, предстояло в Ларисе. Виктор и Карл остались у старика, остальных распределили по соседям. В полночь сельский эскулап повторил процедуру; обильное тепло, поступившее в ногу после втирания мази, быстро сняло боль. Карл уснул. Мишо и Виктор сидели в соседней комнате, ни хозяину, ни гостю спать не хотелось — разговорились.