Костры похода
Шрифт:
— …И я же их и туда отвезу.
— Покупатели и здесь есть.
Пока искали молодого армянина, Тимур расспрашивал Мулло Камара о далеких городах, где всюду стоят войска, с которыми предстоит сразиться.
Тимур спрашивал, не увеличилось ли войско Баязета в Бурсе за дни, пока там прохаживался Мулло Камар. Тимур хотел знать, не переводит ли Баязет свои войска — выйти сюда, навстречу.
Нет, Баязет упрямо держал свои силы вокруг Константинополя, ожидая лишь благоприятного дня, чтобы накинуть
Наконец выяснилось, что армянин ушел в город, но стражам у монастырских ворот обещал к ночи вернуться.
Тимур метнул взгляд на погасшее окно:
— Ночь уже, вот она!
Мулло Камара он отпустил:
— Иди. Поместись в караульне. А покупку свою тут оставь.
Слуги оттащили мешок книг к стене, придвинули светильник и внесли ужин.
Но Тимур еще мыл руки над медным говорливым тазиком, когда во дворе затопали кони. Прибыл царевич Халиль-Султан, ходивший со своей конницей на Трапезунт припугнуть императора Мануила Трапезунтского.
— Припугнул? — спросил Тимур у внука.
— Я потребовал, чтоб он приготовил для нас сорок галер. И держал бы наготове.
— Зачем нам они?
— Чтоб он не дал их Баязету. Баязет уже подсылал к нему.
— Так. Этого Мануила мы позовем к себе. Поговорим здесь.
— Я там оставил наших воинов. На всех перевалах. Если же он сунется в море, мы возьмем город. Он это понял. Посылает привет, поклон и письмо.
— Так.
— Встретил генуэзских монахов.
— Едут?
— Видел их на ночлеге в Хинисе. Скачут, не жалея ни седел, ни задов.
— Горсть золота резвее лучшего скакуна!
Халиль ел, не стесняясь, вытягивая шею и открывая рот раньше, чем успевал поднести кусок ко рту. Лицо его потемнело, обветрело и засмуглилось за дни похода на Трапезунт. Тимур видел в нем прежнего мальчика, сметливого, послушного, какого любил в зимнюю пору взять к себе на колено, запахнуть халатом и слушать, как трепетно бьется маленькое сердечко.
Тимур сказал:
— От бабушки вчера был гонец. Улугбек болел. Теперь поправился. У них в Султании — еще розы…
— А из Самарканда?.. — спросил было Халиль, но тотчас спохватился, что о Самарканде не следовало бы спрашивать так, словно он хочет это знать не менее, чем о бабушке…
Тимур уловил его порыв, но смолчал. А Халилъ поспешил поправиться:
— Не было гонца? Мухаммед-Султану пора бы выехать.
— Он выедет в конце зимы. Весной будет тут.
— К походу на Баязета поспеет?
Тимур не любил кому бы то ни было говорить: собирается ли он на Баязета, когда пойдет, какими дорогами. Кое-что все же пришлось разгласить: иначе заблаговременно не поймешь, не поддержит ли Баязета какой-нибудь из королей, страха ради. Не разведаешь его друзей и соседей…
— Собираешься в поход?
— Как
— То-то.
Тут Шах-Мелику сказали, что армянин вернулся. Тимур приказал его звать.
— Что за армянин? — спросил Халиль.
— Книги у нас выкупает. Вон мешок лежит.
Армянин, не ожидавший, что в поздний час потребуется Повелителю Вселенной, растерялся. Но Тимур благоволил к нему:
— Нагулялся?
— Я нашел купцов, которые могут дать деньги, если книги продаются.
— Денег у них хватит?
— А сколько за эти книги?
Тимур назвал ту страшную цену, какой было бы довольно для целого базара. И добавил:
— Это своя цена. А еще и прибыль нужна. Без барыша что ж за торговля?
— Где же взять столько денег? Мы кругом все в нищете. Собираем по капле, отнимаем хлеб у своих голодных детей, выгоняем сирот на улицу, лишь бы спасти книги! Это они в мешке?
— Хочешь посмотреть?
Тимур послал за Мулло Камаром. Купец поспешно явился.
— Развяжи мешок! — приказал Тимур. — Покажи ему книги. Может не цельным мешком, а в розницу выкупать. Сколько денег наберет.
— Великая милость!.. — поблагодарил армянин.
Мулло Камар, снова сидя на корточках, принялся вынимать книги, но, как истый купец, не спешил совать товар покупателю, а сперва сдувал с книги пыль, обтирал ее рукавом или полой халата, клал возле себя и вытягивал на свет следующую.
Так вынул он первые пять или шесть книг.
Окованную серебром он положил впереди, как самую ценную. Остальные по обе стороны:
— Вот они!
И отодвинулся, предоставляя покупателю свободно и вволю налюбоваться товаром, прежде чем заговорить о цене.
Армянин раскрыл первой не серебряную книгу, а небольшую, в белом пергаментном переплете с золотым тиснением.
Легкая продолговатая книга послушно раскрылась, но армянин, быстро перелистав лишь начало и конец, отложил ее в сторону и взял другую.
Последним, уже не торопясь, раскрыл он тяжелое Евангелие в серебряном окладе.
Потом он протянул руку к мешку:
— А те?
— Поговорим сперва об этих! — остепенил его Мулло Камар, даже не ожидая указаний Тимура, уверенный, что армянин прикидывается спокойным, оттого что хитер.
— Об этих я не могу говорить. Этих мы не возьмем.
— Цена тяжела?
— Нет, это не наши книги.
— Как, как?
— Это греческие книги. Церковные. Зачем они нам?
— Как греческие, когда их армяне украли!
— Не знаю. Может быть, они не развязали мешка. Тащили, чтобы после рассмотреть.
Тогда Тимур, силясь скрыть досаду и сдержать нарастающий гнев, сурово спросил у армянина:
— Греческие?
— Великий государь! Разве я виноват?
— Смотри остальные!