Костяной браслет
Шрифт:
— Эдвин, ты дрожишь, — заметила Сольвейг.
— Словно новорожденный агнец, — отозвался он.
— Эль! — вскричал Михран. — Еда! Завтра нас ждут сначала Остров, а потом Звенящий!
Сольвейг спала беспокойно, и всю ночь в ушах ее звучало шипение волн. Речные голоса шептали и плескались, пели и всхлипывали.
Как только они добрались до второго порога, Сольвейг поняла, как он получил свое название.
В самой середине реки приветливо манил цветами зеленый островок, но по сторонам от него темными потоками
«Я не умею бегать так быстро, — подумала Сольвейг. — И никто бы не сумел. Даже Тьяльфи, когда несся наперегонки с великаном».
— Пойдем, девочка, — позвал ее Рыжий Оттар, разоблачаясь. — Мы с тобой опять отправимся к носу.
Сердце девушки подпрыгнуло. Она знала: это было чуть ли не похвалой.
Этот порог был не столь коварен, как первый, и пройти его оказалось делом недолгим, но затем они подошли к Звенящему.
— Слышишь? — обратился к Сольвейг Торстен.
— Звуки битвы, — отозвалась та. Она сглотнула и закрыла глаза. «Отец! Отец, как бы я хотела, чтобы ты был рядом».
Поток звучно ударялся в скалу, что стояла посреди реки. То был не рыхлый стук, но звон, с которым боевой топор тупой стороной опускается на щит.
Вода под ногами, однако, лишь огрызалась да покалывала, и в третий раз Рыжий Оттар вместе с Сольвейг, нащупывая дно шестами, пробрались вниз по течению и вывели всех на безопасный участок.
Но все равно вечером все чувствовали себя неуютно. Одежда вымокла насквозь, а воздух был столь влажен, что они и не мечтали просушить наряды. Кусачая мошкара почуяла сырое мокрое тепло их локтевых изгибов, колен и ямочек на шее.
— Очень они справедливые, эти мошки, — сказал Эдвин, стараясь подбодрить приунывшую компанию.
— Это еще почему? — спросила Одиндиса.
— Мужчины им нравятся не меньше женщин, а викинги — не меньше англичан. Даже дети им по душе!
— А я больше всех, — пожаловалась Брита.
— Я ничего не имею против врагов, которых вижу, — проворчал Оттар. — Но мне все кажется, будто за нами следят.
Все замерли, и Сольвейг почувствовала, что Брита вжалась в нее всем телом.
Проводник приложил ладонь к уху и зажмурился.
— Это возможно, — наконец промолвил он.
— Медведи? — предположил Оттар.
Михран покачал головой.
— Печенеги! — раздалось сразу несколько голосов.
— Но король Ярослав сказал, что они собирают войска вверх по течению! — возразил шкипер.
— Так и есть, — отозвался Михран. — Но печенеги повсюду. — Он оглядел команду и сказал: — Вам ничего не грозит. В темноте вы в безопасности.
— Почему? — спросил Бруни.
— Печенеги — лучники, в темноте они ничего не видят. — И тут Михран рассказал им историю: — Когда король Святослав оказался у этих порогов, его уже поджидали печенеги. Они всего его утыкали стрелами. Он стал похож на ежа. Печенеги отрубили королю Святославу голову. Своими
Брита, дрожа, крепче прижалась к Сольвейг.
— И потом, — голос Михрана дрожал от отвращения, — эти печенеги, дикие звери, сделали чашу из королевского черепа.
— Нет! — воскликнула Брита.
— Я знаю похожую историю, — заметил Бруни. — О кузнеце, который ковал для богов…
— Не сейчас, Бруни, — остановил его Слоти.
— Сегодня ночью мы в безопасности, — снова повторил Михран. — А завтра — это завтра.
— Брита, — приказала Одиндиса. — Бард! Отправляйтесь в трюм, вы, оба.
— Мы отчалили так рано, — сказал Михран. — Может, наша лодка первая в этом году. Я думал, что мы прибыли сюда раньше печенегов…
Он вздохнул и повел плечами, будто лучники были всего лишь еще одной досадной помехой, вроде промокшей одежды и мошкары.
— Завтра, — сказал он, — нас ожидает четвертый порог. Самый опасный.
— Как его называют? — поинтересовался Бруни.
— Ох! По-разному. Вечнобурлящий. Непроходимый.
— Но если он непроходим… — начал было Бруни.
Михран его оборвал:
— Мы пойдем волоком. Как и раньше.
До этой секунды все были беспокойны. Сейчас они еще и упали духом. Бергдис грызла увядший пастернак. У Бруни болели коренные зубы. Брита повздорила с Бардом, и Одиндиса дала взбучку им обоим.
Сольвейг оставалась неколебимой. Она должна была добраться до Миклагарда. Но все же ее терзал страх. А вдруг они не смогут пройти через все пороги? А вдруг их убьют печенеги?
— То же, что и раньше, — успокаивал всех Михран. — Валики. Люди, которые помогут нам. Увидите.
Сольвейг решила, что здешние волочане были похожи на вудвосов — людей, которые так долго жили в лесной глуши, что стали больше похожи на диких двуногих зверей. У них были длинные волосы, длинные бороды, даже длинные брови! Одеты они были в такие грязные и рваные лохмотья, что девушка покраснела и отвернулась.
Тем не менее эти дикари были столь же услужливы, как люди Трувора. Они рассказали Михрану, что в этом году еще не видели печенегов, но при этом Сольвейг заметила, что некоторые из них, не занятые осмотром обшарпанной лодки, пристально вглядывались в темную чащу, что подступала со всех сторон.
Пока они тянули лодку вдоль берега, Сольвейг вгляделась в просвет между деревьями и увидела, как крутятся и хлещут по камням водопады.
— Что там? — крикнула она. — Внизу!
— Где? — взвизгнула Брита.
— Вот там, куда я показываю. На той скале.
— А!.. Ты про птицу?
— Брита! — хрипло закричала Одиндиса. — Гляди под ноги!
Слоти сердито посмотрел на дочь.
— Все временами ошибаются, — отчитывал он ее. — Но лишь глупцы не учатся на своих ошибках. Ты ведь не хочешь снова упасть, правда?