Костяной скульптор
Шрифт:
Наконец, переход был найден, однако просто пробежаться обратно мне было мало. За эти десять дней меня дико достали выкрики в духе: “Освободи прекрасную леди, гнусное чудовище!” Каждый раз приходилось ловить кареглазую, бросающуюся вперед к спасителям, закидывать на левое плечо и, орудуя секирой в правой, крошить благородных рыцарей в капусту. Но они были слишком слабые и потому никакого удовольствия от их убийства я не получал. Так что стресс выплеснуть было некуда, бесконечные разглагольствования Жюстины и монотонные “Правда” кареглазой уже не спасали.
А
Скорее всего, здесь собралось много хороших людей. Наверняка они долго шли к этому, старались изо всех сил, проводили бессонные ночи, ожидая отовсюду атаки скелетов и свиста ржавых мечей. Может быть они уже умирали и вполне вероятно, некоторые — не в первый раз. Копить деньги, покупать новую экипировку, новый пропуск, новый амулет возврата, чтобы вернуться сюда, в эту вечную толчею, только для того, чтобы умереть от легкого взмаха топора.
После очередного слияния оружие, которым здоровяк с усилием размахивал, используя обе руки, в моих руках стало не тяжелее простой палки. Теперь я прекрасно понимал моего старого знакомого, использовавшего молот весом в центнер с гаком. Только так можно было по-настоящему ощутить, что у тебя в руках не какая-то деревяшка, а настоящее орудие убийства. И только теперь я смог в полной мере ощутить разницу между нами. Ведь свой топор я сейчас, несмотря на свои силы, не смог бы метнуть так, как он метнул молот в десять раз тяжелее. Но от этого мое желание найти ублюдка и вставить его разукрашенное ангелочками оружие ему по четвертую октаву нисколько лишь усилилось.
Пока мои мысли текли в таком воинственном русле, снаружи тоже все было далеко не мирно. Я не считал, скольких убил. Тридцать, сорок, пятьдесят… не важно. Мне нужно было просто ощутить тяжесть крови на своей секире. И это было просто дико приятно.
Люди бросались в атаку не жалея сил, окрыленные пониманием собственного бессмертия, но это было бесполезно. Сейчас ни один простой человек, не понимающий в телесной магии, не смог бы мне ничего сделать. Не смогла бы и сотня, и тысяча, я не знал усталости, а потому мог размахивать своим оружием с одинаковой силой вечно. И, в общем-то, меня и не остановили.
Я остановился сам, когда понял, что лезвие топора уже минуту как встречает на своем пути только сухие кости скелетов. Воздух был пропитан железом, а по ребрам сзади стекала едкая рвота девчонки. Ее вытошнило, наверное, раз пять, не меньше, отчасти из-за ускоренного мельтешения мира вокруг, отчасти из-за запаха, отчасти от осознания того, скольких я положил. Сама деваха не шевелилась, рубаха на спине была вся пропитана кровью. Чертыхаясь, я рванул в паутину коридоров второго уровня. Нужно было найти место чтобы осмотреть ее.
Все оказалось куда лучше, чем я предполагал. Кареглазая потеряла сознание от страха и перенапряжения тела, а не от ран. Те же порезы, что она получила, были поверхностными и совсем неопасными. Я, впав в боевой транс, рубил всех кто был поблизости, так что даже если клинки воинов и доставали до
— Знаешь, — Жюстина впервые говорила серьезным тоном. — Я тебя боюсь.
— Понимаю. — Хмыкнув, я осмотрел себя еще раз.
Раньше я не обратил на это внимания, но я больше не был белым скелетом. Все кости были покрыты слоем уже начавшей запекаться крови, как и секира в моей руке. Только та часть, которую прикрывало тело девчонки осталось чистым. Именно поэтому ее одежда была вся красной, но не от ее крови, а от крови тех, кого я порубил. Отмываться я не стал, все равно нашей воды на это не хватило бы. Да уж… Прислонившись к стене, я закрыл глаза и задумался.
То, что произошло там, на проходе между уровнями, определенно не было нормальным. Я не считал это неправильным, но нормальным это назвать точно нельзя было. Что-то было во мне такое, какая-то дикость, которую холодный рассудок может подавить, но не усмирить окончательно. В начале моего пути это выливалось в какие-то неадекватные шуточки и излишнюю жестокость, теперь, когда мой разум закалился и стал сильнее, сильнее стали и вспышки ярости.
Впрочем, нет, это не была ярость, я не испытывал злости по отношению к тем, кого убивал. Мне просто нужно было убить их, вот и все. А может… Нет, не знаю. И что будет дальше? Я расту каждый день и этот рост невероятно быстр, ведь, по сути, моему сознанию от роду несколько месяцев. И я буду продолжать самосовершенствоваться, как внутри, так и снаружи. Однако, что тогда будет с этими вспышками? Ведь если следовать этой логике, то со временем они будут становиться лишь сильнее. Однажды я могу броситься на противника, который мне не по зубам и помереть довольно глупой смертью. Не самая радужная перспектива…
.
— Нет! не подходи ко мне! — Кареглазая забилась в самый угол пещеры и смотрела оттуда на меня глазами загнанного зверя. Неудивительно.
— Послушайся его, милочка, он не хочет тебе зла. — Моя квартирантка опять влезла куда не просили.
— Ага, конечно, если он не хочет мне зла, пусть отдаст амулет и убьет!
— Лови — Я бросил к ее ногам каменный кругляшок. — Если ты и правда этого хочешь, я с легкостью сверну тебе шею. Но сперва ответь на один вопрос: почему ты так стремилась сбежать? Ты ведь не знала убью я тебя или нет, так откуда же столько отваги? Только честно.
Если совсем честно, то я уже знал ответ. И видимо остатки того садизма, что еще не улегся в душе, захотели, чтобы произошло то, что произошло.
— Рога, — она замялась. — Тот чернобородый мужчина, которого ты… убил. Мы любим друг друга и я очень хочу к нему вернуться.
Я не знаю, что это было, роковое совпадение, воля судьбы или божественное вмешательство. Вот только с моего места напротив входа в тупик, с которого отлично просматривался освещенный коридор, было видно кое-что очень важное.