Костяной венец. Часть 2. Вся жизнь – игра
Шрифт:
– Конечно. Может, прогуляемся? Погода чудная, салют скоро…
– У меня дела, как закончим, как раз к салюту поспеем. – он жестов велел только что подоспевшему шофёру своего модного новенького мобиля открыть им двери.
Проехали они около двух минут не больше, Эльза лишь удивилась, зачем вообще брать мобиль, если можно прогуляться по центральным улицам. Но Фредо любил церемонии и старался как можно пафоснее их отыгрывать. Ещё не любил касаться ручек дверей, поэтому слугам приходилось тщательнее читать
– Мы надолго? Может, я прогуляюсь всё же?
– Нельзя такой прелести одной по городу гулять. – сахарно пролепетал Гарсив, – На тебе бриллиантов на полтора миллиона, не глупи.
Эльза опустила глаза, справляясь с эмоциями.
– Мне подождать в салоне?
– Держись ближе ко мне. – он показал на аварийное здание, вокруг которого по фасаду возвели леса. Очевидно, стройка предполагалась масштабная.
Гарсив галантно подал руку и завёл девушку в проходную:
– Осторожно, дорогая, здесь меняют систему канализации, всё по последнему слову прогресса! Смотри под ноги, очень коварные препятствия.
– Надо было остаться в мобиле… – нахмурилась девушка и огляделась. Вдруг голову прорезала острая боль, она прикрыла глаза и едва слышно выдохнула, вспомнив предупреждение Виктора о глушителях любого дара, – Фред, а можно дальше не идти? Я вот здесь тебя подожду. Дурно мне здесь… дышать нечем, страшно. – она надула губки в капризном выражении, – Пожалуйста.
– Разумеется. – он нежно поцеловал её ручку и тут же заверил, – Я недалеко, вот здесь на лестнице за углом, хорошо? Встречусь с партнёром на втором этаже и вернусь за тобой. Бояться нечего, главное – под ноги смотри. – его слова потерялись в отражении стен.
Чего-чего, а темноты Эльза не боялась. Мышей, насекомых и пауков тоже. Но что-то тревожно стало на сердце, особенно от неизвестности. Взор подводил, до кучи побаливала голова. В памяти всплыли предостережения Виктора и вдруг стало так ужасно гадко, что она повела себя с ним, как избалованная меркантильная дрянь. В общем-то, это было ради самозащиты, а ещё защиты его самого от её участи – не хотела она утягивать Виктора в свои дела. Но извиниться хотелось ужасно, сказать, что он дорог ей, что обижать его больно.
А запонки… запонки дешёво вовсе не смотрелись. Скромно – возможно, но мужественно и при этом не громоздко.
На накидку упала штукатурка и Эльза резко обернулась. В глаза ударил блик, но источника она не видела. Сердце забилось как бешеное. Будь она в другом платье, оказалась бы проворнее и успела бы метнуться в сторону, но многослойный наряд невероятно стеснял движения.
– Ты. – проронила она звонким шёпотом, подхваченным эхом.
Мужчина в телогрейке, перевязанной кожаным пояском жестом велел молчать, Эльза же судорожно огляделась и невольно сделала маленький шажок назад:
– По-хорошему
– Живой не сдамся.
– Можно и так. – мужчина с нечеловеческой ловкостью достал из-за пояса метательные ножи, – И никто не говорил о доставке в целости и сохранности. Можно и подпортить тебе, например, стрижку. Или кому интересно сколько у тебя пальцев? Вряд ли они все представляют такую ценность.
– Промажешь, придурок. – выплюнула она, хотя точно знала, что не промажет. Её старый знакомый был лучшим метателем ножей, и в своё время она работала с ним в паре в цирке.
Непрошеные воспоминания врезались в сознание и дали яркую картинку, как за неудачный побег Эльза тащили за волосы по пыли к ногам Баншера. Меченый – такое имя приросло к метальщику, и другого уже не помнил никто из живущих, помешал ей тогда сбежать. И пока Баншер заливал в себя алкоголь, глядя на Эль с презрением, Меченый привязывал её к огромной мишени – колесу смерти. Эльза молила этого не делать, но никто не внял её мольбам.
– Ты никогда не уйдёшь от Карнавала. – над её ухом склонилась мать, затягивая ремни на запястье.
– Найла, прошу… – Эльзе было 11 лет, но уже тогда все сантименты к матери давно умерли.
Но где-то тлела надежда, что, может, она укроет от жестокости Баншера.
Но Найла повернулась к захмелевшему Баншеру и Меченому:
– Не убейте только.
И ушла.
Нет, они её совсем не трогали. Лишь метали ножи спьяну. И если Меченый даже с закрытыми глазами не мазал, то Баншер таким талантом не обладал. Смеялся раскатисто:
– До свадьбы заживёт, Эльза!
И все шрамы на теле Эльзы только от него и той жуткой ночи.
Лики мужчин и бросающей в опасности матери врезались в детскую память и пахли неизбежным кошмаром и болью.
И уже в реальность вернул голос метальщика:
– Вот и посмотрим. – с этими словами маленькая металлическая пластина метнулась в давно повзрослевшую Эльзу. И спустя секунду прилетела другая. От одной девушка увернулась, но пришлось пожертвовать платьем, ткань которого разошлась на юбке. Вторая пластина опалила плечо болью, и в тот же миг горячей струйкой потекла кровь, но девушка не пикнула.
Метальщик криво улыбнулся сквозь густые усы и театрально вскинул руки.
– Всегда любил с тобой играть. Помнишь, как мы привязывали тебя к барабану и крутили?
Она помнила каждый миг. Помнила свой дикий ужас. Помнила, как пьян был её жених и метальщик. Помнила и то, как сложно дался побег двумя годами спустя, и как пьянила свобода, но мешал постоянный страх, что придётся вернуться.
Это и сгубило Эльзу. Страх. Страх быть снова частью «Карнавала».
– Я не вернусь. – она снова сделала неосторожный шаг назад, а похититель вперёд на неё.