Костюм Адама для Евы

Донцова Дарья

Неожиданно мне стало жарко, в пальцы рук и ног словно вонзилось множество острых иголочек. Собственно, почему я сразу решила, что подруге на макушку угодил именно утюг? Такой тяжелый предмет проломил бы череп, а на первый взгляд у Гудковой не было обширной травмы. Я побоялась поднимать голову Насти, потому что отлично знаю: если у человека травмирован позвоночник, лучше не трогать пострадавшего, помощь, оказанная непрофессионалом, может убить его. Но на полу не было ни капли крови. Скорей всего, Настю стукнули ласты из литой резины, они достаточно тяжелые, да еще падали с высоты более двух метров. Один раз мне, сидевшей на корточках около

буфета, плюхнулась с верхней полки на темечко фарфоровая статуэтка балерины. Стало неожиданно больно, потом голова начала кружиться, возникла тошнота, и спешно вызванный врач поставил диагноз: сотрясение мозга. Если небольшая безделушка причинила столько неприятностей, то представляю реакцию на ласты. А утюг, наверное, и вовсе убил бы.

Я допила невкусный чай, еще раз вспомнила, как Настя лежала на спине, и поежилась. Что-то казалось мне нелогичным, некая деталь не укладывалась в картину несчастного случая, но я никак не могла сообразить, что меня настораживает.

Зачем сняли с антресоли утюг? Надо непременно спросить у Лады, вероятно, она в курсе. Что, если позвонить ей на мобильник?

– Алло… – простонала художница. – Кто меня беспокоит? Алена, ты? Я умираю в больнице. Мне очень плохо! Скоро случится инфаркт!

– Это Лампа, – представилась я. – Как там Настя?

– Ей делают операцию, – протянула Лада.

– Зачем? – испугалась я.

– Я не поняла объяснений доктора, – заныла Петрова, – он слишком умничал. Вроде Настя, когда упала, ударилась затылком о пол, и в ее голове получилась… слово какое-то странное… атом, что ли…

– Гематома? – предположила я.

– Верно! – воскликнула Лада. – И ее необходимо удалить.

– Что еще сказал врач? – забеспокоилась я.

– «Делаем все необходимое в полном объеме», – процитировала Лада. – Пожалуйста, Лампа, приезжай за мной. Бесплатная медицина ужасная вещь! Я объяснила местному терапевту, что у меня начинается инфаркт, попросила устроить консультацию кардиолога, желательно профессора. Знаешь, как отреагировал дуболом?

Я промолчала, а Лада продолжила:

– Он сказал: «Вашему здоровью позавидует бегемот. Не мешайте нам работать». Нет, каково? Сравнить меня с диким животным! Сейчас я сижу, скрючившись, на стуле и…

– Могу, конечно, приехать, – прервала я лавину стенаний, – но Илья Николаевич еще не вернулся, а вы просили дождаться его, боялись, что муж разнервничается.

– Он в прекрасном физическом состоянии, – живо заявила Лада, – а я умираю. Кому нужнее забота и внимание? Крепкому мужчине или хрупкой женщине с больным сердцем, которое вот-вот разорвется?

Пообещав ей прибыть как можно быстрее, я пошла к машине, сделала несколько неудачных попыток завести мотор и поняла: бедная «букашка» наконец-то прочувствовала повреждения, нанесенные верблюдом Маффином, и отказывается работать. Делать нечего, придется ловить такси.

По проспекту двигался нескончаемый поток машин, едущий со скоростью… нет, не черепахи, эти пресмыкающиеся на самом деле довольно резво бегают, автомобили ползли, как усталые гусеницы. К тому же мне совсем не хотелось садиться в какие-нибудь гремящие всеми частями ржавые «Жигули» и под аккомпанемент радио, заунывно распевающего «Хабиби…», плестись два часа до клиники. Лучше воспользоваться метро. Да, там душно, отвратительно пахнет, полно попрошаек, но я не готова вверить свою жизнь водителю «шайтан телеги» – подозреваю, что у большинства нелегальных таксистов, приехавших

в Москву из Средней Азии, нет опыта вождения в мегаполисе.

Глава 14

От метро до клиники было недалеко, и я добежала быстро.

Первой, на кого наткнулся мой взор в вестибюле, оказалась Лада. Она сидела в маленьком кафе и наслаждалась капучино.

– О! Я так устала! – заявила она, увидев меня. – Поехали скорей домой!

– Придется подождать, пока я поймаю такси, – слегка остудила я ее пыл. – И очень хочу поговорить с доктором, который занимается Настей, с Федором Барбосовым.

– Ты его знаешь? – всплеснула руками Лада. – Откуда?

– Давайте куплю вам еще кофе, – предложила я. – Латте?

– Лучше двойной эспрессо, – сделала заказ «умирающая». – И кусок торта «Вишневый сад», он выглядит аппетитно.

Я сносилась к стойке бара, притащила Ладе тарелочку со сладким и чашечку с напитком, потом отошла к лифтам, вынула телефон, нашла в контактах фамилию Барбосов и услышала громкое «Говорите».

– Федя, привет, это Лампа, я приехала.

– Здорово, – не особо обрадовался приятель. – Как дела?

– Замечательно, – подхватила я нить светской беседы. – Можно подняться к тебе?

– Пятый этаж, – ответил Барбосов, – я в кабинете с табличкой «Заведующий отделением».

– Тебя можно поздравить с повышением? – поинтересовалась я, протискиваясь в крохотную комнатенку.

– Не-а, – протянул Федя. – Шеф в отпуске, я его временно заменяю. Как Макс?

– Спасибо, прекрасно. Он в Занзибаре, – улыбнулась я, – в командировке.

– Живут же люди, – покачал головой Барбосов, – ездят по службе в Занзибар. От зависти прямо желчь разливается. Ну, чего ты хочешь?

– Как там моя подруга Анастасия Гудкова? – спросила я.

Барбосов потер ладонью затылок и промолчал.

– Дело совсем плохо? – испугалась я.

Федя встал, запер кабинет и повернулся ко мне.

– Она получила серьезную травму головы.

– Это ласты, – вздохнула я.

– Что? – поразился он.

Мне пришлось рассказать ему о вещах, упавших с антресоли. Федор сел за стол и спросил:

– Помнишь, как я обратился к Максу с просьбой о помощи?

– Разве такое забудешь? – усмехнулась я. – Ты тогда работал в частной клинике и пришел к моему мужу с заявлением, будто в одной из палат помогают тихо и мирно уйти из жизни смертельно больным людям. Ворвался к нам поздно вечером без предупреждения и прямо с порога заявил: «Надо остановить преступников!»

Федор сложил руки на животе.

– Эвтаназия в нашей стране запрещена. Сколько кому жить, определяет только бог, человек не должен брать на себя его функцию. Надеюсь, ты помнишь, чем закончилась та история?

– Конечно, – кивнула я. – Врачей-убийц вычислили и посадили.

– А я был вынужден сменить место работы, – почти шепотом продолжил Федор. – Коллектив клиники объявил мне бойкот, потому что обожал шефа и врачей, которые делали смертельные инъекции, и считал их чуть ли не святыми. Пришлось мне перебраться в больницу на проспекте Виноградова. Жуткое место, туда свозят всех бомжей, наркоманов, проституток. С огромным трудом я потом перешел в Центр невропатологии имени Криниченко, это частное заведение. Но, понимаешь, там народ дурили по-черному. Приходит человек, жалуется на головную боль, а его отправляют на полномасштабное обследование, велят сдать дорогостоящие, совершенно ненужные анализы…