Костюм Адама для Евы
Шрифт:
– Не спрашивай, как мы узнали правду, но знай: от нас ничего скрыть нельзя. Хочешь быть счастливой?
Аня кивнула.
– Тогда слушай Сергея Петровича, – велела Валентина, – дружи с Настей, Гришей и Димой, и все у нас пойдет замечательно. Мы скоро переедем из деревни в Москву на городскую квартиру, лето заканчивается. Ты будешь жить с нашей тетей Адой.
– Сколько у вас родственников? – прошептала девушка.
– Много, – улыбнулась Воробьева. – Ты постепенно с ними познакомишься.
Тетя Ада оказалась тихой, улыбчивой старушкой, явно
– Кошечка, спроси у Сережи, как поступить, он точно даст хороший совет.
Аню определили на рынок торговать техникой в ту же лавку, где служила Настя. Спиридонова стала бывать дома у Гудковых, познакомилась с Ладой и Ильей Николаевичем. А через некоторое время у Анечки завязался роман с Димой Спиридоновым. Молодой врач красиво ухаживал за ней, и в конце концов они сыграли свадьбу. Внешне все выглядело замечательно, однако на самом деле…
Аня не сразу, но поняла, что те, кого Валентина именует «семьей», в действительности вовсе не родственники друг другу, а совершенно посторонние люди, повязанные одной веревочкой. Вскоре после того, как Спиридонова поселилась у тети Ады, Сергей стал поручать ей разные задания. Сначала они были пустяковыми – взять пакет и доставить его по нужному адресу. Затем Ане велели следить за каким-то мужчиной. Потом приказали познакомиться с женщиной, втереться к ней в доверие и выяснить, как часто ее супруг ездит в Калугу.
Аня никогда не знала, зачем нужно то, что она делает, никто не рассказывал ей всю информацию. Спиридонова лишь участвовала в каком-нибудь эпизоде. И все же поняла: «семья» занимается чем-то криминальным. Ее любимый муж Дима явно был осведомлен лучше жены, но тоже не откровенничал. Все попытки Ани вытряхнуть из него хоть какие-то сведения разбивались о нежелание Мити говорить о тайнах «семьи». Потом Анечка забеременела, и Валентина заботливо сказала:
– Чудесная новость! Уходишь с работы и спокойно растишь ребенка.
Спиридонову оставили в покое, она превратилась в самую обычную домашнюю хозяйку, озабоченную уборкой и готовкой обеда.
Первое время после рождения Никиты Анечка была счастлива так, как никогда в жизни. Но потом стало ясно, что ребенок серьезно болен.
Глава 31
Когда Никите поставили диагноз «мышечная дистрофия Дюшенна», Митя впервые напился до потери сознания.
Утром Ане позвонила Валентина Петровна, поинтересовалась, как идут дела, и молодая женщина не удержалась, пожаловалась на мужа.
Через час к Спиридоновым приехал Сергей Петрович и заявил растерянным родителям:
– Никите необходимо еще раз пройти обследование. Главное – не впадать в истерику, сейчас надо сохранять трезвость мышления. Перестаньте рыдать и наливаться алкоголем, нельзя сразу опускать руки, надо бороться за жизнь мальчика.
Когда он ушел, Аня сказала:
– Лукьянов прав. Мы сможем выдержать испытание. Хорошо, что у нас есть Сергей
– Дура! – заорал вдруг Дима. – Ой, ну какая же ты идиотка! Семья… Не произноси при мне этого слова! Никогда! Никакая мы не семья, мы рабы Сергея и Адала! Нам никогда не выпутаться!
Аня разинула рот. Она и предположить не могла, что тихий, воспитанный Митя способен на такую истерику. А муж стал рассказывать такое, что Спиридонова в какой-то момент подумала: «Может, позвонить Валентине? Дима от известия про болезнь Никиты, кажется, лишился ума». Но когда супруг наконец выговорился, Анечка застыла от страха, окружавший ее мир взорвался и рассыпался мелкими осколками.
Для начала Митя рассказал правду о Гудковых.
Гриша и Настя, оказывается, были братом и сестрой. Воспитывались они авторитарными родителями, которые не позволяли отпрыскам ни малейшей самостоятельности. В доме Гудковых существовали твердые, нерушимые правила: нельзя получать в школе другие отметки, кроме пятерок; запрещается общаться с кем-то из одноклассников после уроков; с занятий надо идти сразу домой и садиться за учебники. Настя убирает, готовит, стирает, а Григорий ходит за продуктами, осуществляет мелкий ремонт; о кино, театре, цирке нельзя даже думать… Телевизора в их доме не было. Радио тоже. Книги давались исключительно по выбору отца.
– Мир полон разврата, – часто повторял Валерий Леонидович, отец Гудковых, – я хочу вырастить детей, чистых телом и духом. Жаль, что вас нельзя перевести на домашнее обучение. Школа – рассадник гадостей.
Виринея Марковна была солидарна с мужем. Настя и Гриша получили золотые медали, аттестаты со сплошными пятерками, положили их дома на стол и задали родителям вопрос:
– Что дальше?
Валерий Леонидович прочитал им лекцию о разврате, который поджидает молодых людей в студенческие годы, и сказал:
– Завтра отправитесь к моему другу Кириллу Ванину и в его общине заживете счастливо. Как бы я хотел очутиться на вашем месте! Но мы с матерью должны нести свой крест в вертепе разврата, в Москве.
Утром родители посадили Настю с Гришей в самолет, он приземлился на Алтае. Там, в горах, почти без благ цивилизации юноша и девушка провели несколько лет. Община Кирилла Ванина вела натуральное хозяйство и существовала обособленно. Вступить в нее постороннему человеку было невозможно. Где Валерий Леонидович и Виринея Марковна свели знакомство с Ваниным, их дети не знали. Со своими родителями после отлета из столицы они не виделись, но со временем поняли: похоже, мать и отец были не совсем здоровы психически. Разве нормальные люди отправят своих детей в каменный век, в пещерные бытовые условия, обрекут их на полуголодное существование и тяжелую работу?