Косяк
Шрифт:
– Ты был в кафе, – уличающе заявила Джу, – и приставал к Генри с вопросами.
– Точно! – Барнер, смеясь, взглянул на насупленного отца Джу. – Что небо нынче хмуро. Не дождь ли собирается?
– Вы считаете, ему следует веселиться? – спросила Линда.
– Ага, теперь понимаю. Вот оно в чем дело… – Барнер окинул их внимательным взглядом. – Вы боитесь за своего мужа, верно?
Линда промолчала, и, выждав, Барнер продолжил:
– Вы умная женщина, а таких трудно в чем-либо переубедить, и все-таки я попробую… Скажите, вы ведь считаете меня пройдохой, заманившим
– Меня никто туда не заманивал, – вмешался Генри. – Я сам…
– Сам? – Линда поглядела на него так, что он осекся.
– Миссис Больсен, не отвлекайтесь. Ваш муж – ангел во плоти и семьянин, каких уже давно нигде нет. И в его оправдание достаточно сказать следующее: прибавьте к «пройдохе» еще и «труса» и вы немедленно успокоитесь. Да, я не шучу. Я в самом деле пройдоха и трус.
Хихикнув, Джу ткнула кулачком в колено Барнера.
– Такой большой – и трус!
– Увы, это так, – журналист изобразил виноватую гримасу. – А теперь делайте выводы. Я ведь еду вместе с Генри. Так вот – стану ли я совать голову в пасть льву? Говорю честно, как на духу: нет, не стану. А значит, пока мы вместе, вашему мужу ничего не грозит. На всякие такие рискованные штучки у меня профессиональный нюх, – Барнер эффектно пошевелил носом, и Джу снова захихикала. – Я люблю о них писать, но, как правило, держусь от них подальше.
– Это правда? – голос у Линды дрогнул.
– Разумеется! – Барнер ответил ей честным взглядом. – Не то чтобы я горжусь тем, что я трус, но когда необходимо в этом признаться, я особенно не стесняюсь.
– Это я вижу…
– Линда! – торопливо заговорил Генри. – При первой же возможности я свяжусь с тобой.
– А уж я прослежу за этим! – подхватил Барнер. – Радист – наш человек, так что проблем не будет.
– И подарок, – напомнила Джу. – Не очень маленький.
Барнер показал ей два пальца.
– Два!
– Чего, чего?
– Не подарок, а два подарка – ты ведь это хотела сказать? Неужели ты забыла про меня, негодница? Я ведь тоже люблю дарить детям безделушки.
Джу запрыгала и захлопала в ладоши. Генри с Линдой невольно заулыбались. Барнер умел разряжать обстановку, причем это ему ровным счетом ничего не стоило. Генри подумал, что, вероятно, все дело в обаянии. У Барнера оно есть, а у него, великого молчуна, нет. И ничего с этим не поделаешь. Самый простой выход – обзаводиться такими друзьями, как Барнер.
– Мы вернемся, и очень скоро, – заверил журналист. – Вы не успеете соскучиться.
– Хотелось бы вам верить, – в глазах Линды промелькнула тревога.
– А сколько вам Генри расскажет, когда вернется, – просто уму непостижимо!
Джу протянула Барнеру свою маленькую ладошку.
– Ну, вы ведите себя более или менее… Чтобы никто потом не жаловался.
– Разве есть на этот счет какие-нибудь сомнения? – журналист торжественно пожал девочке руку.
Они стояли под палубным тентом, сумрачно наблюдая, как убегает за корму пепельная равнина океана. Его живые лоснящиеся мускулы перекатывались вдоль бортов, раскачивали корабль, демонстрируя
– Это правда, что радист наш человек?
– С чего ты взял? – Барнер недоумевающе взглянул на Генри и тут же смутился. – Ах, ты об этом… Да нет, увы.
– Зачем же ты солгал Линде?
– Но надо же было как-то их успокоить? Как говорится, ложь во спасение.
Генри обиженно отвернулся.
– Эй, чудак-человек, что-нибудь придумаем. Возьмем этого оператора в оборот и уговорим…
За их спиной громко чихнули. Они вздрогнули, словно от выстрела.
– Черт побери, Кид! Неужели надо подкрадываться и пугать!
Темноволосый детина, возвышающийся над ними, как боровик над опятами, мрачно плюнул за борт и с кряхтением уселся на кнехт.
– Это уж не моя вина. Стоит развестись слякоти, как тут у меня и начинается. Вот, кажется, снова… – Кид сморщился и оглушительно чихнул. – Чтоб они в ад отправились, все эти туманы и дожди! Вместе с ослами, журналистами и военными!..
– Эй, Кид, полегче, – предостерег Барнер. – Мы парни обидчивые.
– Обидчивые, значит нечего было соваться сюда, – пробурчал моряк.
– Не обращай на него внимания, – Барнер подмигнул Генри. – Хамство у Кида – самое обычное дело. Сейчас он начнет обливать грязью капитана и старпома, а заодно и всю медицину, которая не в состоянии избавить его от насморка.
Хмурым кивком бригадир водолазов одобрил его слова.
– Чтоб они все задохнулись от собственных миазмов!
– Что я тебе говорил! – Барнер заулыбался. – Он ненавидит врачей, как я ненавижу политиков.
Кид поднял на него глаза.
– О таблетках и сыворотках я знаю побольше твоего, сынок, поэтому не комментируй того, о чем не имеешь ни малейшего представления.
– Поверь мне, Кид, о насморке я кое-что знаю.
– Дело вовсе не в нем, – водолаз снова чихнул. – Давным давно у меня был инфаркт. Самый настоящий.
– Инфаркт? – Барнер недоверчиво покачал головой. – Быть такого не может! Насморк и Кид – это я еще могу понять, но чтобы инфаркт!..
Генри тоже с сомнением покосился на могучие плечи водолаза. Гора мышц, хриплый бас и бронзовое с жесткими чертами лицо – все это никак не вязалось с сердечными болезнями.
– Да, сударики, шесть лет без малого – именно столько я провалялся по разным клиникам. Видел такое, что вам и не снилось! Поэтому и знаю, как там лечат и от чего лечат.
– Ну, тебя-то, положим, вылечили.
– Черта-с два! – Кид ткнул себя в грудь кулачищем. – Вот кто меня вылечил! Я сам и никто другой! И не примешивай к моему выздоровлению белую братию. Слушай я их внимательно, давно догнивал бы среди гробовых досок!
– Алло, Кид! – Барнер лукаво прищурился. – Тогда почему я впервые слышу об этом? Даже Легон ничего не знает! Или ты все придумал только что?
– Черта-с два!.. – снова начал Кид и умолк. Лицо его исказилось, он распахнул рот и чихнул так, что у Генри зазвенело в ушах.