Косяк
Шрифт:
– Капитан Дэмпси, войдите! Покажитесь покорителю глубин!
Дверь в конце салона открылась, и грузной походкой в помещение вошел человек, который совсем недавно представлялся Генри сотрудником института океанологии. На этот раз Дэмпси был облачен в мундир и держался более прямо и строго. Но как и прежде, улыбка совершенно не шла его лицу.
– Здравствуйте, мистер Больсен. Вы меня узнаете?
Торес изучающе поглядел на пленника.
– Приятная неожиданность, не правда ли? Отчего же вы не ответите на приветствие?
Генри
– Впрочем, это несущественно, – Торес усмехнулся. – Я только хотел показать, что мы знаем несколько больше, чем вам представляется. Я не собираюсь затевать расследование. Скажу откровенно, вы меня совершенно не волнуете. Подобное противодействие со стороны кого бы то ни было мы даже предусматривали. Поэтому и старались вести себя со всей возможной осторожностью. Вас волнует ваша судьба? Что ж… Могу успокоить. Вы вернетесь к семье целым и невредимым. Более того вас будут охранять мои люди. Вас и ваших друзей. Самого главного вы не увидите, а значит, не сумеете и пересказать. Да, да, Дэмпси! Я прощаю их. И почему, собственно, я не могу этого сделать? В конце концов, ими двигало элементарное любопытство. Ведь так, мистер Больсен?
Генри машинально кивнул.
– Вот видите, с какой готовностью он соглашается! Он совершенно безобиден, – на губах Тореса заиграла непонятная улыбка. – А если найдутся еще какие-нибудь не в меру ретивые активисты, то наших сил хватит и на них. Мы живем в свободной стране, и каждый из нас имеет право возмущаться. В этом и заключается определение свободы. – Вернувшись к креслу, Торес присел на массивный подлокотник. – Не мы виноваты, мистер Больсен, что закон и прочие преимущества на нашей стороне. Что поделаешь, государство всегда было и будет орудием подавления. Весь наш прогресс – всего-навсего путь к более гуманным и цивилизованным формам подавления. Так что смиритесь с этим, мистер Больсен, и не обижайтесь.
– Вы, я вижу, философ, – процедил Генри.
– Ого! Вот вы и заговорили! Браво!.. – Торес величаво взмахнул рукой, словно приветствуя такое поведение. – Но нет, я не философ, я практик и, надо вам сказать, неплохой практик. Неплохой, потому что всегда добиваюсь того, чего хочу… Ребель! – Торес обернулся к офицеру. – Я поручаю этого человека вам. А мы с Дэмпси вернемся к нашим делам.
С аудиенцией было покончено. Генри услышал, как позади отворилась дверь. В сопровождении рослых морских пехотинцев он покинул салон.
Только оказавшись на палубе, он заметил, что ночь пошла на убыль, уступая натиску зарождающегося утра. Багровое солнце, холодное и неяркое, только-только оторвалось от горизонта. Кинув взгляд на расцветающий красками океан, Генри представил себе тело Кида, медленно и безжизненно погружающееся на далекое дно. Его передернуло. Нет, этого не может быть! Это было бы слишком чудовищно…
Тяжелая рука охранника опустилась на плечо. Сутулясь, Генри проследовал в указанную
Единственный плюс усталого человека – способность стремительно засыпать. Он не страдает бессонницей и не прибегает к снотворному. Даже возбужденное состояние ему не помеха. То же самое произошло и с Генри. Ночные события доконали его. Оставшихся сил хватило только на то, чтобы стянуть с себя гидрокостюм. Стоило ему вытянуться на кушетке, как сон смежил веки, заставив отключиться от всего окружающего.
Проснулся он от близкого скрипа и, подняв голову, тут же сел. На соседней койке, зевая, ворочался Барнер – Джек Барнер собственной персоной!
– Ты?! Здесь? – Генри протирал глаза. Он ничего не понимал.
– А ты не рад? – журналист приветственно помахал ладонью. – Лучше бы, конечно, мы встретились в другом месте, но в конце концов и здесь не столь уж плохо.
Вид у журналиста был незавидный: полуоторванный ворот рубахи, недостающие пуговицы и густая синева под левым глазом. Однако вопреки всему Барнер жизнерадостно улыбался.
– Здоров же ты спать! Я думал, хоть бомбы тебя разбудят… Между прочим, только что заглядывал стюард, спрашивал, будем ли мы ужинать. Так будем или нет?
– Ужинать?… – Генри ладонями протер лицо. – Подожди! Ты сказал о каких-то бомбах! Или я ослышался?
– Да нет. Со слухом у тебя полный порядок, – Барнер уселся, скрестив ноги по-турецки. – Они пустили в ход бомбы. Часа три назад. Помнишь, Стоксон говорил о гантелеобразной форме косяка? Так вот, Торес решил перерубить эту перемычку и попытаться выловить одно из полушарий с помощью сетей. Своеобразная лоботомия…
– Выловить? – Генри растерянно оглядел комнату. – Но они же убьют их таким образом!
– С чего ты взял?
– Я не уверен, но может случиться и так. Если это единый большой мозг… – Генри в волнении сжал собственное запястье. – Ты знаешь, что Стоксон сообщил о нас военным?
– Выбрось это из головы, малыш. Стоксон может хитрить, но он никогда не предаст. Ему пришлось вмешаться, потому что речь зашла о глубинных бомбах. Ни он, ни я не знали, когда вы вернетесь, и он сообщил капитану, что двое водолазов находятся в воде. Все вышло слишком уж неожиданно. И я считаю, что Сток поступил правильно. Если бы он этого не сделал, от вас осталось бы одно мокрое место.
Генри кивнул.
– Теперь мне понятно. Он не назвал наших имен.
– Это единственное, что он мог для вас сделать.
– Но Кид… С ним что-то случилось! – вскочив с кушетки, Генри нервно заходил по каюте. – А все это чертово погружение! Если бы я мог только предполагать, что все так произойдет!
– Не переживай, малыш, – Барнер загадочно хмыкнул. – В конце концов, Кид сам виноват. Взбалмошный капризный тип!
– О чем ты говоришь, Джек! – Генри потрясенно уставился на журналиста. – Он ведь был твоим другом!