Кот баюн и чудь белоглазая
Шрифт:
Баба полезла к торговцу с когтями, тут же огребла монументальный пинок, упала в лужу — сзади подошли с целью наведения порядка два дружинника, стали дознаваться — кто бунтует. Толпа тут же рассосалась.
— Я буду жаловаться! Княгине! Новой княжне!
— Да иди, жалуйся, корова! Нам же жалобу разбирать и поручат! — поигрывая дубинками, отвечали стражи порядка.
— Вот придёт войско древнего Кота…
— Дура! Нет никаких Котов! А Коттин — нормальный мужик, говорят! Да и воевода с ним, — дружинники засмеялись, направились к хмельной лавке…
Папай приблизился к злобному краснорожему лавочнику, спросил
— Мешок почём отдашь?
— Золотой! — рявкнул торговец.
— Чего? — не поверил своим ушам Папай. — Ты что, с печи на голову спрыгнул? Весной было три ногаты серебром!
— Вот и солил бы свою рыбу весной! Развелось указчиков.
— Ты чего орёшь, как слон?
— Какой слон? Я слон? А по сопатке веником?
— А по хлебалу кочергой?
Пам сцепился с лавочником, молотя его по широким скулам, пиная коленом, кусая за ухо. Получив локтем под рёбра взвыл, ударил кулаком со всей дури. Так, сцепившись, и упали в ту же лужу, откуда, только что вылезла толстомясая хозяйка. Долго катались, разбрызгивая грязь, грязными ладонями размазывая её по лицам. Наконец, пам дотянулся до ножа в сапоге, ткнул торговца в живот, прорезав армяк. Тот взвыл, лезвие достало до мяса. Вокруг орала толпа, кто-то под шумок взрезал мешок с солью, начался грабёж и безобразие. Торговцу досталось больше всех — даже и сапогами. Пам на трясущихся ногах выполз из толпы, побежал в конюшню — выходило, что власти в городе как бы и нет — а дело можно было рассматривать, как бунт. Обычно кровавая резня всегда начиналась из-за лотка с ягодами, не подвезённой вовремя муки. А тут соляной бунт — за соль, вернее её отсутствие, кто-то точно лишится головы, соль идёт до самого Кракова, Кёльна, Рима…
Уж пришёл бы воевода с войском, скорее навёл бы порядок! Пора бежать отсюда, скрыться в родной деревне, пусть здесь всё утихнет. Леший с ним, с вече — пусть сегодня выбирают сами, нам-то, что с того, кого выберут — нам с ними грибы не солить.
От хмельной лавки бежали уже четверо стражей, потрясали дубинками, кто-то потянулся за акинаком — коротким мечом…
Сундук второй Доска пятнадцатая
Майдан очистили от торговцев силами дружинников, быстро и эффективно. В стольный град прибывали памы со всех концов великой Чуди, заполоняли площадь повозками, шатрами, похожими на юрты. Повсюду стояли люди, щёлкали орехи, дружески беседовали. Кони не вместились в городские конюшни, их привязали за уздечки к оглоблям, тут же чистили, поили водой, конюхи проверяли и чинили упряжь. Навоз заметали мётлами, тащили в коробах на огороды удобрять землю — глинозём, да серую почву со щебнем.
Вокруг дворца царила суета — важные памы в собольих шапках бродили возле красного крыльца, переговаривались с боярской роднёй — сегодня из наиболее знатных родов будущий князь должен выкликнуть девять бояр. У княжеских палат стояли дружинники в красных кафтанах, даже и у чёрного входа был поставлен наряд. Над поварней клубился дым, пахло жареным мясом с луком, рыбаки тащили корзины с рыбой. На повозке привезли тушу оленя, тут же разделали. Промеж господ расхаживали лотошники с пирогами, сбитенщики. Звенел смех, перемежаемый шуршанием кун, звоном мелкой монеты, слышались прибаутки — девицы в красных сапожках, в цветастых платках прогуливались меж памов и
Наконец, наверху, зажгли свечи, за занавесями забегали тени — гридни и дворовые накрывали стол, тащили скамьи, развешивали на стенах оружие, предусмотрительно снятое после известных событий. Народ заговорил громче, памы поглаживали соболиные шапки, носимые с важностью — несмотря на летнее тепло, поправляли сабли, расчёсывали бороды.
Наверху вокруг бледной Рогнеды суетилась толпа — рядом на ложе сидела Мишна с кошкой на руках (большая честь), вокруг толпились боярские вдовы и дочери, допущенные в покои, девушки, мамки и приживалки, промеж всех с деловым видом ходила Хава, отдавала шёпотом распоряжения. Разговор шёл о том, кто будет объявлять начало вече.
— Может быть, матушка-княгиня? — вопрошала какая-то боярыня.
— Не по чину, не по чину! — все зашумели, замахали руками, не стесняясь Рогнеды. — Не женское это дело, надо бы мужчину, лучше дворянских кровей. Царских-то нет ныне.
— Послать за Стефаном? — спросила Хава, ныне свободная кастелянша.
— Его не знают, — горячо возразила Мишна. — Да и нет у него королевской грамоты — так, седьмая вода на киселе, от древних готских графов.
Хава тонко улыбнулась, искоса взглянув на девушку. Вокруг раздались удивлённые возгласы, расспросы, городская знать женского пола округлила глаза, в изумлении вздела бровки. Все пожимали плечами в великом изумлении — Мишна послала стрелу точно в цель.
— Так у его отца, у Никона, грамота наверняка есть, — подлила масла в огонь старая экономка.
— Да нельзя ему! Я слышала, — заявила Мишна громким голосом княгине, — что на подходе к столице войско нашего славного воеводы Чудеса. И с ним Главный волхв Тридрев.
— Откуда вести? — изумилась Рогнеда.
— Сорока на хвосте принесла. Вы разве, не знаете, княгиня, что при войске находится… древний волхв Коттин, который мне знаком?
Все зашумели, кумушки начали пробираться к выходу, но останавливались, теребя шали — вдруг услышат что-нибудь ещё более сногсшибательное?
— Разве Кот Баюн — не сказка? Неужели он вот так сам и придёт? Есть у него доказательства его могущества? — вопросы сыпались со всех сторон. — И причём тут Стефан?
— А Стефан при нём был оруженосцем, кто ещё не знает, — гордо отвечала Мишна. — Стал бы древний герой простого мужика при себе держать?
Этого оказалось достаточно, все вокруг вдруг прониклись, закивали — шёпотом передавали друг дружке подробности.
— А почему ж ему, Стефану, и не выкликнуть начало вече? — кто-то вдруг вспомнил начало разговора.
— А потому, что когда вече назначит нового князя — тот сразу же проведёт суд: кто был прав, а кто виноват в событиях. Говорят, Стефан-то был с Коттином. Вот и узнаем, что за человек волхв Коттин.
— Узнаем, узнаем, милая, — запела сладко Хава, и толпа дворовых девок подхватила её.
— И про его могущество узнаем — как только воевода Чудес с богатырём Аминтой по бокам Коттина встанут. С мечами.
Толпа бросилась вон из княжеских покоев, доносить до майдана невероятные вести.
— Эй, люди! Позовите старого Тараса — пусть он объявит о начале вече! — наконец, нашла выход княгиня Рогнеда. — Одевайте меня — пора готовиться к выходу.