Кот баюн и чудь белоглазая
Шрифт:
Впереди раздался крик — торговка кафтанами и епанечками, шапками да ширинками, ругалась с варягом. Коттин подошёл поближе, прислушался:
— Ты, баба, поставь цены на тканые полотенца выше. Что ты мне торговлю перебиваешь? — волновался варяжский купец, озираясь в поисках своих.
— Ты мне не указ! Понаехали тут! Мне какое дело, что ты рус?
— Слушай, что ты несёшь? Я русич, у меня мать словенка, местная!
— Тогда не лезь в мою торговлю!
Наконец, появился варяжский дружинник, в полном вооружении, подмигнул товарищу — дескать, остынь, это мелочи.
За
А вот птичий рынок — в клетках скачут по жёрдочкам птички — чижи, щеглы, чечётки. В редком доме Словенска нет клетки с певчей птичкой. Рядом продают кошек, собак разных пород. Вот какой-то словен с выводком охотничьих псов кричит знакомому собрату, — «Пойду под вечер в сады пострелять перепелов! Их там знатно развелось!»
Справа предлагаются телята, ягнята, далее — в особом месте, кони. Под навесом у самой реки стоят рабы — взятые с боя, уведённые из городов Европы викингами, изредка — местные, низведённые до рабского состояния по провинностям или долгам. Мужчины будут проданы на вёсла русам, женщины — в прислугу по домам …
У самого берега причалены два драккара в полной оснастке. Вокруг стоят русы. Коттин сделал морду ящиком, задрал курносый нос, махнул перед глазами одного стражника золотой вышивкой кафтана, второму показал меч — те поклонились, пропустили иноземного боярина. Или атамана — кто его знает? Лучше не связываться, простонародье так не одевается, мечи за спиной не приторачивает.
Отряд русов стоял в полном вооружении — не менее полусотни дружинников при мечах, в сияющих латах. Ждали конунга Аскольда. Воевода Дир ходил меж бойцов, хлопал по плечам, что-то спрашивал — все смеялись. Поход у этих людей вызывал радость, тем более, в Кыеве законная власть, похоже, пресеклась — иди и бери.
Коттин обошёл русов по широкому полукругу, делая вид, что присматривает коня. Его заметил Иггельд, сотник, кивнул страннику, пили в одной корчме — уже знакомцы. Бывший Кот поклонился, знак внимания местного начальства позволил ему остановиться — поглазеть на сборы русов в поход легально. Вдруг по толпе прошёл звон металла — все одновременно повернулись в сторону торжка — через ворота шла большая толпа варягов. Во главе русов шёл высокий воин, его лицо пересекал старый шрам, шлем сиял серебром, не смотря на жару, он надел кольчугу — длинную, тяжёлую. «Это конунг Аскольд», — догадался Коттин, но тут, же призадумался: за Аскольдом шло человек сорок бойцов, но центром внимания был не старый командир, в толпе шёл кто-то ещё, притягивающий внимание людей. Это заметили и отплывающие. Звон металла и шум голосов вдруг перешёл в приветственные крики, в удары мечами по щитам. Аскольд сделал шаг в сторону, за его спиной Коттин увидел молодого витязя в сияющем доспехе. Из-под золотого шлема от речного ветерка трепетали светлые кудри, синие глаза смотрели дерзко.
— Рарог! Рарог! — закричали дружинники Дира.
— Это Рюрик, Великий конунг русов, — сказал какой-то раб на словенском диалекте, стоящий в цепях позади Коттина.
Коттин оглянулся — под навесом появился бородатый торговец с плетью в руке, он поднял рабов на ноги, видимо, готовясь к торгу — русам нужны люди на вёсла.
— Аскольд, драккары к походу готовы? — тихо спросил Рюрик старого воина.
— Готовы, господин! Всё погружено, твой драккар тоже приготовлен. Только…
— Говори!
— Мы покидаем город насовсем? Терять такой доход…
— Здесь пока торговать не будем. На торжке постоянные стычки. Власти в городе нет. Бояре… — тут Рюрик наклонился к уху Аскольда и Коттин не смог услышать последних слов молодого витязя.
— А царь Горох? — спросил старый конунг.
— А царя… — опять неразборчивый шёпот.
Аскольд резко повернулся к Рюрику, на его лице проступил ужас и изумление:
— Так вот почему… Я всё понял! Мог бы и сам догадаться!
— Мы сюда придём… позже, когда всё кончится. Придём с дружиной. А сейчас отдай приказ всем, кто не идёт на драккарах, уходить в Ладогу — под наши мечи. — Рюрик крепко обнял конунга, похлопал по плечу подбежавшего с докладом воеводу Дира:
— Приказываю отчалить! Берите Кыев, будете с конунгом княжить там, пока я жив! По пути соберите всех наших — будет флот бортов в двадцать. Горожан не обижайте — город берём навсегда. Хазарам платите дань — но, понемногу. Их ярлык не рвите — пусть пока думают, что они хозяева тех земель. Придёт время — и у этого чудовища срубим голову. Вперёд!
Рюрик стоял, окружённый приближёнными, наблюдая, как отряд погружается на драккар, сияя драгоценной сталью, серебром, золотом. Умила, любимая невеста Рюрика, стояла рядом, приобняв господина русов за талию, положив голову на его плечо.
— Господин! Позволь идти с Аскольдом и Диром! Отпусти в поход! — несколько русов из ближнего окружения выбежали вперёд, встали на колено перед Рюриком, опустив головы.
— Кровь кипит? — засмеялся молодой Великий конунг, оглядывая несчастные лица дружины. — Ладно, трое — идите. Только помните — это не простой набег. Мы берём под свой меч земли Кыева. То есть — часть пути в греки. Навсегда. Все холосты? Слава богам, не выслушивать вопли ваших жён…
Когда отчалил первый драккар, под удалые песни и крики варягов, выяснилось, что не хватает людей на второй — на вёсла. А путь морем — это не по рекам ходить. Пока Рюрик говорил с торговцем рабами, пока их осмотрели, сторговались, перевели на вёсла, расплатились — день перевалил к вечеру. Почти все русы взошли на борт, на берегу оставался только молодой витязь с Умилой.
Коттин, стоявший возле навеса и превратившийся в часть пейзажа, практически в мебель, посматривал на молодых. Бывший Кот загадал, когда же дочь хозяина словенского торга, богатого купца Гостомысла, весьма умного и дальнозоркого человека, решится взойти на драккар. Наконец, молодые обнялись, глядя друг другу в глаза, сделали движение в сторону трапа.