Кот и крысы
Шрифт:
– А про это что скажешь, кума?
– он протянул пузырек с настойкой.
Марфа понюхала и поморщилась.
– Это, сударь, для бодрости. Настойка из оленьего рога - так называется. Да еще чего-то, кроме скобленого рога, туда подмешивают. У нас на Москве - в большом ходу.
– Спрячьте все обратно под подушки, - распорядился Архаров.
– Поплетусь я, - сказала Марфа.
– Спать охота - сил нет!
– А можешь и у нас прикорнуть, - предложил Архаров.
– У черной души в чуланчике.
Марфа в ужасе перекрестилась и поспешила прочь.
Когда Архаров вернулся в кабинет,
Посетителем оказался человек, чем-то смахивавший на Шварца - такой же на вид незначительный, узкоплечий, с сухим личиком, похожий на чиновника в каком-то скучнейшем и бесполезнейшем учреждении, однако голосистый. Едва перекрестив лоб на Николая-угодника, этот человек, даже не представившись, заговорил весьма сварливо.
– Ваша милость, что ж это такое делается? При предшественнике вашем, господине Юшкове, таких безобразий не слыхано было! Воры уж до того обнаглели, что ночью во дворы вламываются, хозяйничают, как у себя дома! Я человек небогатый, не чиновный, для меня пятиалтынный на извозчика потратить - уже немало, слыханное ли дело - пятиалтынный, однако ж издеваться над собой не позволю! Во вверенном вам городе творится воровство и разврат!
Архаров молча сидел и слушал, шуметь не мешал, имени-прозвания не спрашивал.
На крик в кабинет заглянул без спросу Левушка.
– Вы, сударь, как с господином обер-полицмейстером разговаривать изволите?
– возмутился он.
– Сообразно тому воровству, какое его милость допускает! Штат полицейских содержите, про их дурачества вся Москва знает! И ничего, окромя дурачеств! Воры обнаглели беспредельно! Ну, кошелек, бывало, из кармана выдернут, ну, табакерку, ну, белье, что бабы постирали, со двора унесут, но чтобы под покровом ночи!…
– Успокойтесь, сударь, - сказал наконец Архаров.
– Мы раньше вашу пропажу сыскали, чем вы о ней спохватиться изволили. Тучков, вели Макарке отвести господина в переулок. А вы, сударь, вперед извольте быть любезны в присутственном месте. И супруге вашей кланяйтесь. В ее годы лишиться кареты было бы весьма огорчительно. Не пешком же к внучатам добираться. Да и вам-то, при вашем слабом здоровье…
Посетитель онемел.
– Ваше сиятельство!… непослушными губами произнес он.
– Ступайте, ступайте с Богом, - скучным голосом велел ему Архаров.
– Коли надобно, наш парнишка сядет на козлы, довезет вас до дому. И велите кучеру упряжь наконец починить. Мои люди умаялись, пока ваше имущество сюда доставили.
Посетитель, пятясь и не сводя с Архарова безумных глаз, вышел.
– Тучков, проследи, чтобы его расспросили - кто таков и где проживает, - негромко сказал Архаров.
– И, когда он домой поедет, непременно кого-то из наших следом пошли. Можно Ушакова.
– Будет сделано, - пообещал Левушка. И вдруг зевнул - до скрежета за ушами.
Зевота заразительна - Архаров тоже испытал позыв. И вдруг засмеялся, вспомнив лицо посетителя.
Засмеялся и Левушка.
Зная Москву, он представлял себе, как дальше сложится день обокраденного чиновника. Вернув себе экипаж, он тут же, не починив упряжи, поедет по родне рассказывать о своем приключении. А Москве не вредно знать, что обер-полицмейстер отыскивает покражи еще до того, как они были замечены.
– Как это ты понял, что он карету ищет?
– спросил Левушка.
– Он пятиалтынный извозчику дал - и от того в ужас пришел, стало быть, давно на извозчиках не ездил. И далековато живет. Сболтнул, что воры во дворе похозяйничали. Кабы в доме - не так бы вопил. И влетел с таким задором, как ежели бы у него со двора арабского жеребца свели. Да - и еще с гордостью вопил. Не у каждого карету крадут, теперь двадцать лет будет о чем вспоминать.
– А я думал - опять на роже написано… - расстроился Левушка.
– Матвей не объявлялся?
– А что? Полагаешь, и это тело нужно осматривать?
– Да нет, я про накладные зубы вспомнил.
– Этого Матвея стоит о чем попросить - так тут же у него душа горит, заливать надобно, - буркнул Архаров.
– Напрасно я его в Москву перетащил. В столице у него больше знакомств было, больше визитов, а тут он от безделья не знает, к чему себя применить.
– А что, Николаша, неужто полиции свой доктор не требуется? Тело осмотреть, или когда кто из наших пострадает?
Архаров задумался.
– Требуется, поди… Без работы он тут не останется.
– И отдать его под начало к Шварцу!
Немец пьянства не любил, считая его нарушением порядка. Хотя крепкие напитки признавал - скажем, по субботам или по воскресеньям, в определенное время и в постоянной компании можно пить жженку, получая от этого изрядное, но не чрезмерное удовольствие. Прелести многодневного запоя Шварц не понимал и, будь его воля, вылечил бы Матвея скоро и решительно - батогами.
Посетитель пропавшую карету опознал и проболтался: держит ее обыкновенно не в каретном сарае, а прямо у крыльца, сарай от ветхости стал опасен, а разобрать и поставить новый руки все не доходят. Так что вывести ее со двора на пару часов ночного времени, дав гривенник сторожу, чтобы привязал на задворках собаку, несложно. А вот с лошадьми недоразумение - в карету впряжены какие-то совсем посторонние лошади.
Макарка, исполнив роль кучера, вернулся на одной из этих, тоже явно где-то украденных, кобыл, вторую ведя в поводу. И доложил - посетитель, оказавшийся чиновником таможенной службы Прохоровым, проживает на Зацепе, у храма Пресвятой Богородицы. То бишь, опять же - Замоскворечье.
– Не так уж далеко от места, где господин Тучков с Клаварошем ночью воевали, - сказал случившийся при Макаркином докладе коренной москвич Демка.
– Стоило эту шавозку взад-вперед таскать…
– А почему Зацепа?
– спросил Архаров, знавший далеко не все московские улицы и всякий раз любопытствовавший, откуда берутся их причудливые названия.
– А там в прежние времена таможенную цепь натягивали, - объяснил Демка.
– За ней ждали, пока ищут на возах непоказанное вино. Улица, выходит, была за цепью.
– А господин Прохоров - потомственный таможенный служитель… Костемаров, ты рисовать можешь?
– вдруг спросил Архаров.
– Смотря на чем!
– обрадовался Демка.
– Коли углем кляп на заборе…
– Дурак. Я тебе дело говорю. Надобно нарисовать всю эту замоскворецкую местность - где храм Богородицы, где Успенский, где тот дедка живет, что платье принес.