Кот, который играл в слова
Шрифт:
– Проснулся, – заверил Квиллер, – Так вы о чем говорите?
– Это Квилл? Это Квиллер, не так ли?
– По-моему, так. Я чуточку не в себе. Вы говорите об убийстве?
– Убийстве?! – заревел Нойтон. – Каком ещё убийстве?
Квиллер запнулся:
– Вы говорите о Дэвиде Лайке?
– Я говорю о Джордже Верните Тейте! А что с Дэвидом?
– Он умер. Его застрелили в ночь на прошлый понедельник.
– Дэвид умер! Боже мой! Кто это сделал?
– Неизвестно. Это случилось у него на квартире. В середине вечера.
– Кто-нибудь ворвался?
– По-видимому,
– Кому это понадобилось убивать Дэвида? Зачем? Это был фантастический малый!
– Так что же вы тогда слышали по радио? – спросил Квиллер.
– Насчёт ареста Тейта! Семья миссис Тейт не смогла этому поверить, когда услышала.
Квиллер выпрямился в кресле:
– Вы знаете её семью?
– Только что с ними познакомился. Прекрасные люди. Её брат заключает со мной одну секретную-пресекретную сделку, о которой я вам говорил. Не забудьте: я вам обещал, что «Прибой» сорвёт куш!
– Какого рода?
Я финансирую фантастический производственный процесс, Квилл, я стану богатейшим человеком мира!
– Это новое предприятие?
– Научное открытие, – поправил Нойтон. – Пока остальной мир дурит насчёт космоса, датчане делают кое-что для человечества здесь и сейчас.
– Звучит грандиозно!
– Пока я был там, я и не знал, что всё это значит. Просто поверил ей на слово, будто это потрясёт мир.
– Чьему слову?
– Миссис Тейт.
– Так это она навела вас на открытие своего брата?
– Да, понимаете ли, доктор Торвальдсен нуждался в финансировании, а она знала, что её мужу этого не потянуть. Она слышала обо мне и сочла, что я мог бы это провернуть. Разумеется, она хотела получить комиссионные – так сказать, под столом. – Нойтон сделал паузу. – Всё это, конечно, не для записи.
На линии начались какие-то помехи.
– Вы ещё тут? – спросил Квиллер. Голос Нойтона отдалился.
– Послушайте, я вам завтра позвоню – вы меня слышите? – как только кое-что законно уладится – Надеюсь, убийцу Дэвида схватят! Пока! Позвоню вам в течение суток!
Было воскресенье, но Квиллер пошёл в офис поработать над следующим выпуском «Любезной обители». Теперь он уверился, что Фрэн Ангер вряд ли отберёт у него журнал. Он надеялся повидаться с Перси и сказать ему: «Я же вам говорил!» – но главный был отозван в Нью-Йорк на конференцию издателей. В течение дня Квиллер сделал два важных телефонных звонка: в лечебницу, чтобы справиться о кошке, и в студию Мидди – пригласить Коки пообедать.
Когда он к вечеру вернулся домой, то застал там сцену безумной деятельности. Коко очумело носился по квартире. Он играл со своей самопальной мышкой – игра, родственная хоккею, баскетболу и теннису, с элементами вольной борьбы. Кот волочил серый предмете по полированному паркету, подкидывал в воздух, швырял через комнату, настигал, делал захват на лету, зажимал в передних лапах, в экстазе катал туда-сюда, пока мышка не выскальзывала из его объятий, – и гонка начиналась сызнова. Коко был склонен похваляться своей спортивной удалью при публике. Пока Квиллер наблюдал, кот прогнал мышку через всю гостиную, сделал точный пасс и забил её в ворота – прямо под старый испанский комод. Затем бросился за ней, заглянул под низкий комод и задрал голову
– Нет проблем, – отозвался Квиллер. – На сей раз я экипирован.
Он принёс из чулана в холле зонтик, который так удачно забыла миссис Хоукинс. Первый тычок под комод ничего, кроме пыли, не дал, и Коко увеличил объём своих требований. Квиллер пошарил острием в дальних темных углах, выудив нефритовую пуговицу, пропавшую несколько дней назад. Мяв Коко стал громок и безостановочен.
Следующий тычок зонтика вынес наружу что-то розовое!
«Не совсем розовое, – сказал себе Квиллер, – но почти розовое…» И выглядевшее смутно знакомым. Его озарила мысль, что это было. И он отлично знал, как вышло, что оно туда попало.
– Коко! – сурово рявкнул он. – Что тебе об этом известно?
Не дожидаясь, пока кот ответит гортанным звуком и спортивной схваткой с невидимым врагом, Квиллер бросился к телефону и поспешно набрал номер.
– Коки, – сказал он, – я не успею заехать за вами. Почему бы вам не взять такси до пресс-клуба и не встретить меня там?.. Нет, всего лишь небольшое дело, которое я должен уладить… Отлично. До скорого! И может быть, у меня будут для вас кое-какие новости! – Квиллер обернулся к коту: – Коко, ты когда ел эту розовую ткань? Ты где её нашел?
Когда Квиллер вошел в пресс-клуб, Коки ждала в вестибюле, сидя на одном из потрепанных кожаных диванов.
– Беда, – сказала она. – На лице у вас написано.
– Погодите, займём столик, тогда объясню, – ответил он. – Устроимся в коктейль—холле. Я жду телефонного звонка.
Они пошли к столику под штопаной-перештопаной красной клетчатой скатертью.
– Выясняются неожиданные обстоятельства, связанные с убийством Дэвида, – начал Квиллер, – и в них замешан Коко… Он был в квартире у Дэвида, когда грянул роковой выстрел, и, видимо, ел что-то шерстяное. Когда я в ту ночь принёс его домой, он странно выглядел. Я было счёл, что он напуган. Но теперь я склонен думать, что у него были желудочные боли. По-моему, у котов бывают желудочные боли.
– Он не смог переварить шерсть? – спросила Коки.
– С шерстью он бы как-нибудь управился, но в той ткани было что-то ещё. Когда он вернулся домой, его, должно быть, вырвало целым куском материи, и он запрятал его под испанский комод. Час назад я его нашёл.
Коки хлопнула себя по щекам:
– И вы его опознали? Не говорите мне, что вы и вправду опознали его!
– Да, и, пожалуй, вам бы он тоже показался знакомым. Это была жёлтовато-розовая шерсть с золотистыми, словно металлическими, линиями.
– Натали Нойтон! То платье ручной вязки, в котором она была на вечеринке! Квиллер кивнул:
– Видимо, Натали была в квартире у Дэвида в ночь на понедельник и могла быть там, когда в него стреляли. Во всяком случае, это необходимо было довести до сведения полиции, так что я отнёс эту ткань персикового цвета в полицейское управление. Вот почему я опоздал.
– Что они сказали?
– Когда я уходил, они торопились к Холмам Потерянного Озера. Наш полицейский репортёр обёщал позвонить мне, если что-либо выяснится.