Кот, который проходил сквозь стены (сборник)
Шрифт:
– Я рад, что он учится печатать, – через шесть месяцев он сможет приступить к работе над твоей новой колонкой. Как ты поужинал вчера вечером?
– Прекрасно. Но я не многое узнал. Маус рассказал мне неправдоподобную историю о том, как получил синяк под глазом.
– Ты появишься сегодня в редакции?
– Нет, хочу остаться дома и напечатать статью о «Толедских тостах». Это заведение для гурманов полно абсурда, и выбрать правильный тон – очень тяжело, а иначе это будет что-то между грубой лестью и лошадиным ржанием.
– Смотри
– Нет, ничего.
У Квиллера была еще одна причина остаться дома – быть у телефона, в случае если Джой позвонит. Он знал, что ожидать сообщений по почте еще рано. Она сбежала всего двадцать четыре часа назад. И все-таки он спустился в холл, когда в одиннадцать часов принесли почту. Напрасно. Впрочем, решил он, если Джой и напишет ему, то наверняка отправит письмо по адресу редакции. Она достаточно сообразительна для этого. Письмо, написанное ее почерком, сразу узнают в «Мышеловке». Одно его беспокоило: справится ли почта с ее почерком, слишком уж он своеобразен.
Он провел час за пишущей машинкой, пытаясь создать хотя бы приблизительный отчет о «Толедских тостах». Он несколько раз начинал, но вскоре бросил эту тему и переключился на образ Роберта Мауса, с его гордостью (острые ножи и очень много масла) и множеством предрассудков. Маус ненавидел чай в баночках, герметичные кастрюли, консервированные фруктовые коктейли, майонез в бутылках, растворимый кофе, капустный салат, яйца, сваренные в мешочек, стандартные обеды из Новой Англии и все остальное, что напоминало шведский стол, салатный бар или буфет, в котором можно купить все виды готовых блюд.
Раз или два чей-то поющий, живой, явно не в записи, голос прерывал течение мыслей Квиллера. Живое пение – это была такая редкость в «Мышеловке»! Кто-то пел шотландскую народную песню, взволновавшую Квиллера.
Квиллер стучал по клавишам, воспроизводя слова Мауса, выражавшие его ужас от запеченной в фольге картошки, когда кто-то постучал в дверь. Там стояла его соседка – пожилая дама, белая как лунь, с густо покрытым пудрой лицом и большим количеством украшений. В руке она держала кроссворд.
– Простите за вторжение, – сказала мисс Руп, перебирая три ряда бус, – этот кроссворд поставил меня в тупик. Я думаю, вы знаете это слово. Вид орхидеи из одиннадцати букв. Начинается с «к» и заканчивается на «м».
– Киприпедиум, – выпалил Квиллер, а затем произнес слово по буквам.
Мисс Руп вздохнула, и восхищение появилось в ее маленьких голубых, обрамленных морщинками глазах.
– Вы изумительны, мистер Квиллер!
Он принял комплимент, утаив, что сам узнал это слово лишь несколько месяцев назад, когда играл в словесную игру с Коко.
– Не зайдете ли? – пригласил он.
Она хотела было уйти:
– Вы, вероятно, очень заняты вашей превосходной статьей, – но ее глаза выдавали нетерпение.
– Мне как раз
– Вы уверены, что я не помешаю?
Прежде чем войти, она со слегка виноватым видом поглядела в обе стороны коридора.
Квиллер закрыл за ней дверь. Она слегка удивилась, и пришлось объяснить ей, что кошки могут выбежать в холл. Коко и Юм-Юм лежали на голубой подушке на обеденном столе. Мисс Руп посмотрела на них и заметно сникла.
Коко растянулся во всю длину, а Юм-Юм играла его хвостом. Пушистая шерсть сверкала в потоках света, льющегося из окна.
Безжалостное солнце освещало и два ряда морщинок на лбу мисс Руп, неодобрительно поднявшей брови.
Коко уловил ее осуждающий взгляд и прекратил играть. Он перевернулся, поднял заднюю лапу и принялся лизать себя у основания хвоста. Она быстро отвернулась.
– Присядьте, пожалуйста. – Квиллер предложил ей одно из обеденных кресел, решив, что она любит сидеть выпрямившись. Он предложил ей растворимого кофе, но она поспешно, словно он предлагал что-то неприличное, отклонила предложение.
Потом он спросил с невинным видом:
– Что-нибудь покрепче?
– Мистер Квиллер, я скажу вам прямо, что не одобряю употребления спиртного.
– Я тоже не пью, – признался он добродушно, не объяснив, однако, почему.
И снова она посмотрела на него с такой нежностью, что сама смутилась, и стала говорить, следя за своей речью, – слишком много, слишком громко и слишком быстро.
– Мне очень нравится моя работа. Мистер Хэшман был хорошим человеком, царство ему небесное. Это он научил меня всему, что я знаю об управлении рестораном. Он продал свое дело много лет назад, и теперь его закусочные «Райские уголки» составляют огромную сеть заведений – вы, очевидно, знаете об этом. Корпорацией управляют три прекрасных бизнесмена…
– Вероятно, я напишу статью об истории «Райских уголков», поскольку она берет начало в этом городе. – Квиллер подумал, что это было бы наилучшим способом умолчать о качестве продуктов. – Вы бы хотели дать интервью?
– О нет, нет! Что вы! Лучше напишите о трех бизнесменах, которые увеличили число ресторанов с трех до восьмидесяти девяти.
Скучная посредственность, как и все остальные, подумал Квиллер. Он полез в карман за трубкой, но передумал, убежденный, что его гостья не одобрит этого. Надо выманить из нее хоть какую-нибудь информацию.
– Я подумываю написать несколько статей о гурманах, которые живут в «Мышеловке». Вы не могли бы мне подсказать, с чего начать?
– О, все они интересны как личности, я ручаюсь, – произнесла она с энтузиазмом.
– Разнородная компания. И все ладят друг с другом?
– О да, они все такие приятные люди, очень уступчивые.
– Что вы скажете о Максе Сорэле? Он добился успеха как владелец ресторана?
– Да, он превосходный бизнесмен. Я восхищаюсь им.
– Кажется, он заглядывается на женщин.