Кот, который проходил сквозь стены (сборник)
Шрифт:
Квиллер позвонил Инге Берри, тщательно обдумав, что скажет. Она ответила любезно, но, как только он представился как репортер, пишущий для «Дневного прибоя», изменила тон.
– Что вам угодно? – спросила она холодно.
Он заговорил быстро, пустив в ход весь свой словарный и артикуляционный арсенал:
– Это правда, мисс Берри, что керамика считается самым устойчивым видом искусства?
– В общем, да, – сразу потеплела она. – Дерево гниет, железо ржавеет, а произведения керамики пережили тысячелетия.
– Насколько
– Ну не знаю… Может быть, и так! – сказала она, подумав, какая это была бы прекрасная перспектива лично для нее. – Только не цитируйте меня. Все скульпторы и живописцы могут взъесться на меня.
– Я бы хотел побеседовать с вами на эту тему, мисс Берри. У меня есть молодой друг, один из ваших студентов, который превозносит ваш вклад в дело керамики.
– Да? Он вам говорил? Или это она? – Тон мисс Берри стал еще теплее.
– Вы знаете Уильяма Вителло?
– Он не в моем классе, но я слышала о нем. – Она хмыкнула. – Его трудно не заметить.
– Вы видели его последние несколько дней?
– Нет, пожалуй.
– Мисс Берри, часто ли используют свинец для получения глазури?
– О да, довольно часто. Свинец фиксирует пигмент на глине.
– Он ядовит?
– Мы принимаем меры предосторожности, конечно. Вы бы хотели побывать в нашей мастерской, мистер… мистер…
– Квиллер, вторая буква «в». Спасибо, мисс Берри. Я очень интересуюсь керамикой. Это правда, что от долгого лежания глина начинает пахнуть?
– Да, и еще как! И чем больше вы ее выдерживаете, тем эластичней она становится. Ее структура меняется.
Тут секретарша из приемной стала подавать знаки Квиллеру: его ждали сразу два телефонных аппарата. Он отрицательно покачал головой и продолжил разговор с мисс Берри.
– Я снял комнату рядом с мастерской на Риверроуд, – сообщил он керамистке. – Это прекрасное место. Вы знакомы с ним?
На другом конце воцарилось молчание…
– Вы не собираетесь, надеюсь, поднимать снова эту историю с Мортимером Мэленом?
– Кто это? – спросил Квиллер с чрезвычайной наивностью.
– Никто. Забудьте это имя.
– Я хотел вам сказать, – сообщил он загадочным голосом, – в моей комнате есть секретное отверстие в стене, выходящее в комнату для обжига. Мое любопытство превзошло все границы. Для чего оно, как вы думаете?
На другом конце провода опять замолчали.
– Какая ваша комната?
– Номер шесть.
– Это была комната мистера Пеннимана.
– Я не знал, что он был художником, – сказал Квиллер. – Я думал, он финансировал Центр искусств и издавал газету.
– Он был покровителем искусств, и его студия служила…
– …временным убежищем? – подсказал журналист.
– Я, видите ли, – осторожно добавила мисс Берри, – работала в мастерской Пеннимана много лет назад.
Он выразил
– Я не собиралась, но…
– Почему бы вам не прийти, мисс Берри? Я лично буду наливать вам шампанское.
– Может быть, приду. Я никогда не трачу времени на вернисажи, но вы кажетесь мне интересным молодым человеком. Ваш энтузиазм воодушевляет.
– Как мне там найти вас, мисс Берри?
– О, вы увидите меня. Седые волосы, челка, и я хромаю. И глина под ногтями.
Довольный тем, как убедителен он был, Квиллер положил трубку и на подъеме закончил статью о Максе Сорэле. Он отдал ее Райкеру и уже собрался было уходить, когда зазвонил телефон.
Мужской голос произнес:
– Это вы пишете статьи о ресторанах?
– Да, колонку для гурманов веду я.
– Я желаю дать вам совет. Чтобы ни строчки о «Телячьих нежностях».
– Почему это?
– Нам ни к чему, чтобы газеты печатали что-либо о них, понятно?
– Вы связаны с этим рестораном… сэр?
– Я просто предупреждаю вас. Делайте, как говорят, а то потеряете больше половины рекламы. – Послышались короткие гудки.
Квиллер рассказал о звонке Райкеру:
– Он говорил, как эти крутые парни из гангстерских фильмов. Нет, пришить меня они не угрожают. Грозятся только снять рекламу. Может, кто-то хочет уничтожить ресторан Сорэла? Ты ничего не слышал?
– Мда, спрошу об этом босса, – сказал Райкер, устало вздохнув. – Завтра выходит твоя статья о сырах, потом фермерский рынок, но то, что ты написал об этих «Окаменелостях», мы не можем напечатать. «Благоухающие креветки! Превосходные зубочистки!» Ты что, с ума сошел? Что у тебя там еще по программе?
– Клуб «Только толстяки». Я иду туда сегодня вечером.
– Какие-нибудь новости от Джой?
– Ни слова. Но я уже расследую это дело. Если бы только у меня было немного свободного времени…
Квиллер встретился с Хикси в центре «Даксбери Мемориал». Она выглядела на редкость невыразительно, несмотря на пышный парик и узкий оранжевый в белый горошек костюм.
– У меня смешной вид? – спросила она. – Я потеряла накладные ресницы. Я все время что-нибудь теряю. Везде, только не на весах. C’est la vie! [21]
Обед у «Толстяков» проходил в зале для встреч и был отмечен исключительно скромной кухней.
Потом была небольшая проповедь для «тех, кто решил похудеть». Объявили чемпиона за текущую неделю. А несколько вероотступников, среди них и Хикси, исповедались в грехах. Подали коктейль из капустного сока, за ним последовали легкие закуски.
21
C’est la vie! – Такова жизнь! (фр.)