Кот, который сдвинул гору
Шрифт:
Зазвонил телефон, и Квиллер не знал, отвечать или нет, но телефон продолжал настойчиво звонить, и пришлось взяться за прогулочную дубинку и добраться неверными шагами до холла.
– Я ждал вас сегодня днём, – сказал Колин Кармайкл.
– Вместо этого я побывал в Чистилище, – ответил Квиллер, постепенно обретая хорошее настроение.
– Где?
– В Картофельной Лощине. Повезло, что остался жив.
– С вами всё в порядке?
– За исключением растяжения ноги. У вас случайно нет эластичного бинта?
– Если надо, я куплю его в аптеке
– Может быть, такой холодный компресс, который можно охлаждать в холодильнике.
– Обязательно. Скоро буду.
– Передняя дверь открыта, Колин. Входите сами.
Успешно добравшись до холла, Квиллер похромал в кухню, чтобы накормить кошек. Они привыкли следовать за его большими шагами, и теперь его новая медленная ковыляющая походка с палкой сбивала их с толку. Когда приехал издатель, Квиллер был уже на диване. Кармайкл нахмурился, посмотрев на лодыжку:
– Ну и шар у вас тут! Болит?
– Уже не так сильно, как вначале. Извините за наряд: пекарю пришлось дать мне свою одежду. Колин, на кухне в кладовке есть бар. Возьмите себе что хотите, можете и мне принести имбирный эль из морозилки.
Редактор помедлил.
– Квилл, я очень сожалею, что позвонил вам об этом деле с бульбиками. Не держите на меня зла.
– Забудьте об этом. Я здесь не для того, чтобы вмешиваться в местную политику или предрассудки.
– Что у вас с руками?
– Я старался спасти свою жизнь и хватался за недружелюбные скалы. Из-за повязок они выглядят хуже, чем есть на самом деле.
Когда они устроились в гостиной с напитками. Кармайкл огляделся вокруг:
– Слишком большой дом для одного человека.
– Это было единственное место, которое сдавали кошкам. У меня двое сиамцев, – сказал Квиллер.
– Где они?
– Спрятались. Они избегают ветеринаров и редакторов.
– Наша звезда журналистики ходит красная от стыда после интервью с вами. Кажется, вопросы задавали вы, а отвечала она. Она слишком смущена, чтобы снова позвонить вам.
– Так ей и надо. Скажите ей, что у меня секретная миссия и я не хочу раскрываться. Скажите что угодно. Что я собираюсь открыть курорт только для мужчин, где массажистками будут работать ушедшие на пенсию ведущие разделов юмора.
– В любом случае ходит много предположений о том, кто вы такой и почему приехали сюда, почему согласились платить такую солидную аренду.
– Я уже и сам начинаю удивляться по поводу денег.
– Ну а теперь расскажите мне, как вы растянули лодыжку, Квилл.
Квиллер рассказал о случившемся в спокойной журналистской манере, без театральности, умышленно умаляя серьезность своего падения в пропасть и героической борьбы за то, чтобы выбраться на свободу. В заключение он сказал:
– Разрешите мне заметить: я не сидел бы здесь сегодня, если бы не несколько человек из бульбиков… Ваш стакан пуст. Сходите налейте себе сами.
– Спасибо, в другой раз. Меня ждут дома к ужину. У нас сегодня небольшой приём по случаю дня рождения моей младшей дочурки…
– Пока это только идея. Что бы вы сказали о биографии Хокинфилда? Я подумываю написать её, но это потребует больших исследований.
– Великолепная идея! – воскликнул издатель. – Вы можете рассчитывать на нас. Хотите, мы организуем интервью. Каждый будет рад поделиться с вами.
– Это всё пока только на стадии обдумывания, – сказал Квиллер. – Впрочем, я мог бы начать с суда по делу об убийстве, потом рассказать о правлении Дж. Дж. в «Вестнике», его гражданском лидерстве, потере семьи…
Кармайкл постукивал по ручке кресла.
– Из этого мог бы получиться чертовски интересный фильм, Квилл! Вы меня воодушевили! После такой новости домашний приём кажется мелочью.
– Конечно, мне понадобится расшифровка стенограммы суда, и по некоторым соображениям я хотел бы поговорить с адвокатом. Что за человек Хью Ламптон?
– Ну, – ответил редактор, – он великолепный игрок в гольф. У него машина за сорок тысяч долларов. Всегда окружён женщинами. Но…
– Это не то, что меня интересует, не так ли?
– Квилл, говоря между нами, я не нанял бы его даже для того, чтобы написать завещание, и не потому, что у меня есть личный опыт, понимаете. Я сужу по тому, что слышу в клубе и в конторе. Лучше пойти к любому адвокату рядом с почтовым отделением… А теперь подумайте, могу ли я что-нибудь ещё сделать для вас, пока не уехал? Может, что-нибудь прислать из долины?
– Спасибо, абсолютно ничего. Спасибо за эти вещи из аптеки. И скажите дочке, что Коко и Юм-Юм поздравляют её с днём рождения.
– Здорово! Она обалдеет! Она любит кошек, особенно говорящих.
После ухода Кармайкла Квиллер медленно двинулся в кухню за едой для себя, но его перехватил Коко, который катался и извивался перед охотничьим шкафчиком Фитцуоллоу. Каковы бы ни были действительные причины, этот спектакль напомнил Квиллеру о том, что он забыл отправить письмо Сабрины. Оно так и лежало в ящике шкафчика. Взглянув на адрес, он позвонил в справочное в Мэриленде: магазин «Не ново, но фартово». Ему пришлось повторить название дважды, чтобы его поняли.
Когда он набрал номер, ответил автоответчик, но он ожидал этого: был уже вечер, и вряд ли кто оставался в магазине. Своим самым чарующим голосом он проговорил:
– Мисс Хокинфилд, прошу позвонить по этому номеру в Спадзборо по поводу ценной картины Фореста Бичема, которая принадлежит вам…
– Как ты думаешь, это принесёт результаты? Ключевое слово «ценная», – обратился Квиллер к Коко.
– Йау, – ответил Коко, в возбуждении прыгая то на буфет, то обратно на пол.
ДВЕНАДЦАТЬ
Квиллер был уверен: Шерри Хокинфилд до утра не ответит на его звонок – ведь он позвонил ей на работу. Сидя в кухне (левая нога с холодным компрессом – на стуле), он пытался съесть суп, держа ложку перебинтованными руками.