Кот, который сигналил
Шрифт:
– Куда мы едем? – возбуждённо спросила она. – В газете я видела рекламу «Вкусной еды у Отто» и «Бяку-кулебяку». Такие смешные названия! А «Всякая всячина» чего стоит! Ну и названьице для газеты! Я ещё прочитала о городке под названием Брр, это что, опечатка?
– Брр – самое холодное место Мускаунти, – сообщил ей Квиллер.
– Неплохо! – от души рассмеялась Селия. – Я расскажу своему внуку! Я пишу Клейтону раз в неделю, иногда два раза.
– Пока вы здесь, можете рассчитывать на весьма насыщенные событиями дни, – сказал Квиллер. – Люди, живущие в четырёхстах милях к северу откуда
По пути в Северный Кеннебек Селия продолжала корчиться от смеха при виде указателей на Чипмунк, Вест-Мидл-Хаммок и Содаст-сити.
– Это невероятно! – вскричала она при пересечении шоссе Скатертью дорога с рекой Иттибиттивасси. – Они что, всерьёз?
– Содаст-сити не только абсолютно реален, но даже более того – недавно там разразился крупнейший финансовый скандал.
– Обожаю скандалы! – радостно воскликнула миссис Робинсон.
– Завтра Виржиния Алсток введёт вас в курс дела более подробно, но если кратко, то суть вот в чём: президент одного финансового учреждения пропал вместе с секретаршей и миллионами долларов своих вкладчиков. Ещё миссис Алсток познакомит вас с Лайзой Комптон, которая работает в Обществе помощи престарелым. Может, вы согласитесь несколько часов в день поработать в качестве компаньонки лежачих больных весьма преклонного возраста?
– О да! Я легко нахожу общий язык со стариками и инвалидами. Я умею их подбадривать.
– Охотно верю! – искренне ответил Квиллер. Селия вдруг стала серьёзной.
– Вы считаете, я слишком много смеюсь, шеф?
– Слишком много – это сколько?
– Ну, моя невестка говорит, что я слишком много смеюсь. Муж, знаете ли, был полной моей противоположностью. Он всегда ожидал худшего. Я же – неисправимая оптимистка, и так много смеяться я стала для того, чтобы развеять его вечно дурное настроение. Но чем больше я смеялась, тем мрачнее становился он, а чем мрачнее становился он, тем больше я смеялась. Забавно, не правда ли? Я заметила, шеф, что вы никогда не смеётесь, хотя у вас потрясающее чувство юмора.
– Я люблю шутить, – сказал Квиллер. – Мой смех – внутренний. Однажды я написал колонку о разновидностях смеха. Люди прыскают в кулак, хихикают, гогочут, ржут, кудахчут или хохочут во всё горло. У моей подруги Полли Дункан, например, с которой вы обязательно познакомитесь, очень приятный, мелодичный смех. Смех – это выражение радости; в создании смеха участвуют мускулы лица, глотка, легкие, рот и глаза. Обычно смех получается непроизвольно, однако можно контролировать его громкость и тон так, чтобы они подходили к месту и времени. Это называется «настройкой»… Моя следующая лекция состоится завтра, в девять утра.
– Я об этом даже не задумывалась, – сказала Селия. – Попробую заняться «настройкой».
– Хозяйка ресторана, куда мы едем, всегда встречает завсегдатаев громким кудахчущим смехом. И мне каждый раз приходит в голову одна и та же мысль: «Вот и ещё одно яичко снеслось».
Селия постаралась подавить вопль наслаждения.
– А как называется ресторан?
– «Курятник».
Тут Селия, не удержавшись, расхохоталась, однако быстро справилась с собой.
– Нет, по правде он называется «Типси». –
Они приехали в ресторан и были встречены кудахчущим смехом хозяйки. Селия изо всех сил сохраняла серьёзное выражение лица, не преминув, однако, шепнуть Квиллеру:
– Ещё одно яичко!
Меню было весьма ограниченным. Квиллер, по обыкновению, заказал бифштекс. Селия поинтересовалась, костлявая ли рыба, – она собиралась немного захватить домой для Ригли. Во время еды она задавала множество вопросов.
– А кто ваша подруга с приятным смехом?
– Директор публичной библиотеки. Как раз её помощница повозит вас завтра по городу.
– Где вы живете?
– Вы, несомненно, заметили небольшой ельник за зданием театра. С другой стороны этого ельника – старый фруктовый сад, а в нём – столетний яблочный амбар. Там я и живу.
– Вы живёте в амбаре!
– Я его немножко переделал. Вы увидите его в ближайшие дни. После того как вы устроитесь, мы с вами обстоятельно побеседуем. Думаю… Возможно, Селия, у меня для вас будет ещё одно задание.
Отвезя гостью домой, Квиллер поспешил к себе, чтобы позвонить. Сразу за кухонной дверью он поднял с пола чёрный фломастер.
– Чёрт бы побрал эту кошку! – пробормотал он, бросая фломастер в оловянную кружку. Ручка, лежащая на столике, была законной игрушкой Коко, но он ни разу не стянул ни одной ручки из кружки. В отличие от Юм-Юм.
Он позвонил домой Комптонам, и Лайза сняла трубку:
– Хочешь поговорить с моим ворчливым мужем?
– Нет, хочу поговорить с его очаровательной женушкой. Это насчёт «Приятелей пациентов».
– Конечно. Чем могу служить?
– А семья Тривильенов из Вест-Мидл-Хаммока когда-нибудь обращалась в Общество за помощью?
– Обращаются всё время! «Приятели», которых мы туда посылаем, двое, долго там не задерживаются. Во-первых, нужно далеко ехать, а во-вторых… это несчастная семья! В данный момент к ним никто не ходит – даже после того, как закрыли Ссудный банк. В банке работала их дочь, сейчас она дома и сама ухаживает за матерью. Но почему ты спрашиваешь?
– Я познакомился с сыном Тривильена. Он строит дом для Полли. Пёс, которого застрелили, принадлежал ему. Ты читала об этом?
– Отвратительное дело! – сказала Лайза.
– Да. Я не сочувствую Флойду, но мне жаль его семью, и у меня есть одно предложение. У Селии Робинсон – помнишь, я говорил тебе о ней – замечательно весёлый характер. Уверен, он подействует на миссис Тривильен чудесным образом. Миссис Робинсон позвонит тебе завтра в офис. Лайза, подумай, что тут можно сделать.
– А она согласится так далеко ездить?
– Она только что провела три дня в дороге, с котом на заднем сиденье, и никаких жалоб не поступило ни от того, ни от другого. Говорю тебе, у неё не характер, а дар Божий, честное слово! Она рассмешила бы даже Лайла.