Кот, который сигналил
Шрифт:
– Конечно нет!
– Прекрасно. А потом вы можете показать всей семье видеозапись Прогулочного поезда и мистера Пена в кабине машиниста, – сказал Квиллер, а про себя подумал: „К несчастью, там есть также и кадры с Ф. Т. в кабине машиниста и Ф. Т. с его секретаршей“.
– О, мы устроим настоящий праздник! – взвизгнула Селия. – Я испеку печенье. – Она встала. – Ну, мне пора ехать. Когда небо сплошь затянуто тучами, рано темнеет, а ночью в лесу довольно-таки страшно.
Квиллер проводил её до автомобиля и спросил, заметила ли она большое скопление машин на стоянке у театра.
– Сегодня костюмированная репетиция „Сна в летнюю
– Очень хочу! Спасибо огромное! Я приглашу Виржинию: она была ко мне так добра… Что это за грохот?
– Просто по ту сторону фруктового сада в неурочное время работает бульдозер. – Квиллер распахнул дверцу автомобиля. – Пристегнитесь. Следите за ограничением скорости. И не берите тех, кто будет голосовать.
Неугомонная Селия Робинсон весело рассмеялась и со скоростью десять миль в час двинулась через ухабистый участок леса длиной в квартал.
Громыхание бульдозера ласкало Квиллеру слух: Полли могла вычеркнуть один пункт из списка своих забот. Искусственно возведённый холм между домом и шоссе создаст ощущение уединённости, хотя на Тривильенроуд движение было небольшое. Асфальтирование её являлось скорее политическим шагом: Этой дорогой не пользовался никто, кроме местных жителей с разбросанных по соседству ферм.
Итак, Квиллер прислушивался к убаюкивающему ворчанию и вздохам бульдозера Эдди. Строившись в глубоком кресле, он спрашивал себя: „Что мы узнали на сегодняшний день? Возможно, это Дурли убил Зака. Однако, если он оказался жертвой мошенничества и жаждал мести, он наверняка знал, что пёс принадлежал не Флойду. Тиш сказала, что молодые люди яростно спорили. О чём? Футбольное пари? Женщина? Наркотики? Возможно, Эдди убил своего друга в припадке пьяной ярости. Натянутость в отношениях начальника и подчинённого чувствовалась и на работе – с воскресенья Ревизии. Когда Эдди зашёл в амбар, Коко зашипел на него“.
– Йау! – сказал Коко, сидевший на телефонном столике в опасной близости от английской карандашной коробки. Его комментарий придал мыслям Квиллера другое направление: полиция была весьма уклончива в том, что касалось орудия убийства в таверне „У путей“. „Это не охотничий нож“ – вот всё, что сказал Энди Броуди. Не мог ли это быть хорошо заточенный карандаш?
С рычанием, внезапно меняя настроение, Коко спрыгнул со столика и бешено заметался по основному этажу – через журнальный столик, вокруг каминного куба, прыгая на всё, что встречалось по пути. Незакрепленные предметы летели в разные стороны: книги, журналы, деревянный свисток, один из резных манков, медное пресс-папье. Квиллер сгрёб деревянную карандашную коробку с пути взбесившегося животного.
– Коко! – взвыл он. – Хватит! Хватит!
Полетел ещё один манок. На кухне послышался звук разбитого стекла. Затем кот бросился на входную дверь, отлетел от неё, вскочил, дважды коротко лизнул левый бок и вновь, подобно тарану, принялся штурмовать дверь.
– Хватит! Убьёшься! – Квиллер никогда не пытался остановить кошачью истерику: обычно она прекращалась так же внезапно, как начиналась. Но он искренне боялся, что с котом что-нибудь случится. Он рванулся в прихожую и набросил валявшийся там коврик на корчившееся в судорогах тельце, прижав его к полу. Через несколько секунд комок под ковриком на
Именно в эту минуту в промозглом ночном воздухе разнеслось рычание бульдозера. Так вот оно что! Коко сводил с ума постоянный шум движения туда-обратно. Но было ли это единственной причиной представления? Квиллер почувствовал острое покалывание над верхней губой. Он пригладил усы, надел свою жёлтую кепку и вышел, вооружившись ручным электрическим фонариком.
ТРИНАДЦАТЬ
Следуя многозначительной кошачьей истерике, Квиллер побежал к строительной площадке, откуда доносился раздражающий шум бульдозера, машина трогалась с места и останавливалась, давала передний и задний ход, взбиралась на холм и ныряла вниз, Квиллер видел случайные вспышки передних фар, поворачивающихся то так, то эдак. Когда он был ещё в ста ярдах от места, где работал бульдозер, шум прекратился и фары погасли.
„Перекур, – подумал Квиллер. – Ему не следует оставлять за собой окурки“.
В это мгновение раздался душераздирающий крик – человеческий крик, – а затем землю сотряс удар; потом все стихло.
– Эй! Эй! Сюда! – крикнул Квиллер, рванувшись вперёд и увертываясь от чего-то большого и чёрного, пролетевшего над его головой.
В свете фонарика он увидел перевернутый бульдозер, наполовину в яме. Водителя не было видно.
„Его отсюда вымело“, – подумал Квиллер, освещая место происшествия, тут из ямы донесся мучительный стон. Бульдозерист был погребён под своей машиной.
Тщетно пытался Квиллер приподнять её плечом. В отчаянии он глянул на пустынное шоссе – с севера приближалась пара фар, Квиллер бешено замахал фонариком.
– Есть онлайн? Есть телефон? – накинулся он на сидевшего за рулем. – Наберите девятьсот одиннадцать! Перевернулся бульдозер! Под ним человек, ему не выбраться! Тривильен-роуд, в четверти мили к северу от основной трассы! – Едва он успел договорить, как Скотт Гиппел (именно он сидел за рулем) принялся передавать сообщение по телефону, находившемуся у него в салоне.
Почти тут же тишину ночи прорезали полицейские сирены. Ещё через несколько секунд с севера и с юга стали приближаться красные и белые мигалки, сопровождаемые завываниями и бесконечными гудками карет „скорой помощи“.
Пока Гиппел разворачивался так, чтобы фары его машины освещали место происшествия, Квиллер спустился в траншею осмотреть её с помощью своего фонарика. Первое, что он увидел, – вывернутая рука… затем клок чёрных волос… и, наконец, бородатое лицо, исполосованное кровавыми царапинами.
Первой прибыла полицейская машина, за которой следовали машина „скорой помощи“ из больницы и добровольческая команда спасателей из пожарной части. На призыв о помощи отозвалось семеро мужчин и одна женщина. У всех было спасательное снаряжение, и все они знали своё дело. Они подняли домкратом бульдозер и извлекли из грязи бесчувственное тело.
Квиллер опознал его для полиции: Эдуард Тривильен из Индейской деревни; ближайшая родственница – Летиция Тривильен из Вест-Мидл-Хаммока. Дверь за носилками захлопнулась, и „скорая помощь“ поспешила прочь.