Кот на грани
Шрифт:
Джо галопом пустился вниз по холму. Пролетая через лабиринты дворов и узенькие улочки, он удачно увернулся от нескольких бродячих собак и едва избежал столкновения с грузовиком. Вскоре он добрался до Морского проспекта.
Тротуар был влажным от тумана, воздух пропитался ароматом эвкалиптов, которые стояли двумя длинными рядами вдоль аллеи посреди улицы. Мчась по тротуару, Джо задавал себе вопрос: сможет ли он справиться с телефоном и удастся ли набрать номер?
Двери магазинов еще только начинали отпирать. Владельцы поглядывали на улицу сквозь стекла окон, крутя в пальцах позвякивающие ключи. Мимо пробежал молодой
Джо не мог внятно объяснить самому себе, почему бы ему просто не пойти домой. Вероятно, какую-то роль играло опасение, что Клайд насильно запрет его там. Но был еще один сдерживающий фактор. Хотя мысль о доме сама по себе представлялась более чем соблазнительной, Джо был убежден, что в данной ситуации его родное обиталище — смертельная ловушка.
Перед небольшим рынком продавец фруктов и всякой зелени выкладывал на лоток яблоки. Их густой и сладкий аромат смешивался с запахом сельдерея. Благоухание рыбных рядов было еще аппетитнее. Но Джо не пошел туда, а направился прямиком в аптеку.
Подойдя к двери, он увернулся от выходившей дамы, процокавшей высоченными красными каблуками. В глубине помещения, за стеклянной перегородкой, был виден аптекарь — он заполнял бланки заказов. По словам Клайда, старый Сид работал один, без помощников, и жизнь вел тоже уединенную.
Джо увидел телефон, стоявший возле двери рядом с фонтанчиком содовой. Он вбежал, юркнул под прилавок и притаился в тени. Бросив взгляд вдоль стойки, он увидел, что седоволосый Сид все еще там — теперь он возился с пузырьками и флакончиками. Аптекарь заполнял их, вытряхивая из больших бутылей дребезжащие ручейки "таблеток и пилюль. Старик был невысок, широк в кости и глуховат. В городке ходили слухи о весьма причудливом понимании Сидом того, что, по его мнению, он слышал, поэтому доктора Молена-Пойнт никогда не диктовали рецепты по телефону, их послания всегда были написаны неразборчивым почерком на маленьких листочках бумаги.
На полке, шедшей вдоль задней стороны прилавка, нашлась телефонная книга — она была втиснута между ящиком со счетами и парой белых парусиновых туфель Сида. Зацепив книгу когтями, Джо сбросил ее на пол, приглушив звук удара плечом.
Ему понадобилось немало времени, пока, подцепляя листы, он нашел букву Д, а потом еще нужную страницу с фамилией Дэймен. Джо почувствовал себя глупым из-за того, что не знал алфавит. Наконец он добрался до телефона Клайда Дэймена и, постаравшись получше запомнить номер, вспрыгнул на прилавок.
Зажав шнур в зубах, Джо снял трубку с рычага и аккуратно положил на светлый мрамор. Давить на кнопки было делом пустяковым, он когда-то научился сжимать лапу, сильно уменьшая ее размер. Склонившись к трубке, он прислушивался к звонкам.
Ждать пришлось долго. Была суббота. По субботам Клайд всегда спал допоздна. Или, может, он в душе? А может, отсыпается после свидания? Когда у него на ночь оставалась женщина, Клайд заставлял оскорбленного до глубины души Джо спать на кухне.
На двенадцатом сигнале Клайд все-таки снял трубку. Джо охватила паника. Что он собирался сказать? Нет, он не мог довести задуманное до конца. Все это было просто безумием. Джо
— Алло! — повторил Клайд. — Кто это? Говорите!
Но как раз говорить Джо и не мог, он не мог даже хрипеть — его глотка пересохла, словно была забита птичьими перьями.
— Кто это?! — заорал Клайд. — Говорите или вешайте трубку! Еще слишком рано для шуток!
— Это я, — сказал Джо, сглотнув застрявший в горле ком. — Серый Джо.
Произнося эти слова, он был уверен, что аптекарь слышит его, но в глубине аптеки старик даже не поднял глаз. Из трубки отчетливо доносилось дыхание Клайда.
— Это на самом деле я, Серый Джо. Я подумал, мне стоит сказать тебе, почему я ушел — ну, вчера утром.
Ответа не было.
— Я думал, ты захочешь узнать, что у меня все в порядке. Я думал, может, ты будешь волноваться, разыскивая меня.
Клайд заорал так, что Джо с шипением отпрянул, в ухе у него зазвенело.
— Что за дурацкий розыгрыш! Кто говорит, черт возьми! И что вы, черт возьми, сделали с моим котом?!
— Я и есть твой кот, — мягко сказал Джо. — Это я. Это Джо. Тот самый кот, который оставил три долго не заживавших шрама на носу у Руби и выдрал клок шерсти из морды Барни, а потом шерсть выросла не коричневая, а черная. Это я, Ночной Дружок. Гуляка-Забияка. — Джо припомнил все глупые домашние прозвища, которыми называл его Клайд. — Любимый кошарик.
В трубке он услышал, как Клайд гулко сглотнул.
— Слушай, — сказал Джо, — помнишь, вчера утром я начал возиться под одеялом, потом спрыгнул с кровати и что-то промяучил? Помнишь, что ты сказал?
Отчетливо слышалось дыхание Клайда.
— Ты сказал: «Джо, уймись! Черт, для траханья кошек еще слишком рано! А ну, спи!» Потом ты опять заснул. Как раз только начало светать.
Молчание было очень долгим. Джо наблюдал за аптекарем. Тот ничего не слышал. На его седых волосах играли блики света, когда он склонялся над склянками и подтирал следы на столешнице. На другом конце провода Клайд, похоже, пришел в себя.
— Как… откуда ты знаешь? Кто это? Как ты…
Затем, после долгой паузы, Клайд спросил:
— Что ты больше всего любишь на завтрак?
— Сливки с пшеничными хлопьями и рубленой печенкой, — усмехнулся Джо. — Никто не знает этого, кроме меня, дружище.
— А… с кем у меня было свидание в пятницу две недели назад?
— С Элеонорой Хоффман, — сказал Джо. — Блондинка. Голубые глаза. Золотое кружевное платьице, достаточно короткое, чтобы были видны трусики. Ее хихиканье похоже на паровозный свисток. Не стоило бы говорить тебе, Клайд, но мне эта дамочка не нравится. Она будит меня в три часа ночи, распевая свои безвкусные песенки. Меня мутит, когда я вижу, как ты трешь ей спину в душе.
Молчание грозило затянуться до понедельника. Затем Клайд сказал:
— Если это действительно ты, где тебя черти носят? Я приду за тобой.
Джо смахнул с губы клочок крысиной шкуры.
— Ну, так где ты? И какого дьявола ты ушел?! Как это так — ты умеешь пользоваться телефоном, а мне никогда об этом не говорил? Как получилось, что ты умеешь разговаривать? И почему я никогда не знал, что ты умеешь разговаривать?
Снова последовало молчание, затем послышалось:
— Боже, этого просто не может быть. А мой дом, он что, недостаточно хорош для тебя? Думаешь, ты теперь знаменитость, раз ты научился говорить?